Фракс и монахи-воины
Шрифт:
– Только потому, что префект Толий увел Гросекса из твоего кабинета. Подобного оскорбления ты, конечно, вынести не смог.
Именно. До чего же я глуп! Я ни в чем не испытывал нужды. У меня не было никаких обязательств. И вот теперь я разыскиваю статую весом в две тонны и супругу убиенного скульптора. Никто, кроме меня, не виноват, что я оказался втянутым в расследование убийства Толия Зеленоглазого и вынужден, ко всему прочему, иметь дело с его вечно находящейся подшофе дочуркой.
– Но уж к Куэн я никакого отношения не имею! – возмутился я. – Это ты её на меня свалила. Ну и что же такого
Макри предпочла не вдаваться в подробности, хотя и считала, что поджог “Кабаньей головы” и смерть оскорбителя (как побочный продукт пожара) – достойная месть. Она выразила надежду, что мы сможем уберечь Куэн от опасности до тех пор, пока ей на помощь не придут более влиятельные подруги из Ассоциации благородных дам. Благородные и богатые дамы, по мнению Макри, непременно должны были снабдить несчастную поджигательницу и убийцу деньгами, дабы та смогла начать новую жизнь в новом месте.
Когда Макри уже собралась уходить, проснулась Сулания. Макри как раз завернулась в широкий плащ, который её обязывают носит в колледже, – кольчужное бикини слишком отвлекает от науки юных студентов и умудренных жизнью профессоров. А в деканате ей даже заявили, что мужская туника, которую предпочитает носить Макри, слишком короткая и неприлично открывает ноги.
– И что такое с ними творится? – жаловалась на судьбу Макри, укутываясь в плащ. – Не одно, так другое. Теперь вот я вынуждена сидеть в заднем ряду, спеленатая, как мумия, потому только, что они не могут сосредоточиться на занятиях.
Сулания протерла глаза и попросила выпить. Я налил ей воды. Если она желает упиться до смерти – её дело, но мне необходимо продержать её трезвой, пока она не сообщит подробности дела. Сулания выпила воду, проявляя не больше энтузиазма, чем мог бы проявить в подобных обстоятельствах я. Потом она вскочила, дико уставилась на Макри и закричала, указывая пальцем на вышитый кошель:
– Где вы это взяли?
– Сняла его с человека, которого я убила.
– Это кошель моего отца, – заявила Сулания. – На нем вышито его имя.
Я взял у Макри кошель и действительно обнаружил имя Талия Зеленоглазого, вышитое крошечными буквами на тайном языке, употребляемом обычно для записи заклинаний. Мне следовало бы обнаружить это раньше, хотя в свое оправдание могу сказать, что буквы действительно очень маленькие и хорошо скрыты в узоре.
Сулания пришла в крайнее возбуждение. Я – в полное недоумение. Какая связь между двумя негодяями, которые, зайдя в таверну, вознамерились меня убить, и придворным магом Талием Зеленоглазым?
Я попросил Макри оставить мне кошель, она возражать не стала.
Куэн по-прежнему дрыхла в моей постели. Ладно, пускай спит. Пока. Но как только стемнеет, ей придется отправиться в комнату Макри и подыскать себе местечко там. Я никому не отдаю на время свою постель. И, тем более, ни с кем её не делю.
Сулания тем временем рассказала мне, что у Талия постоянно возникали денежные проблемы. При дворе он играл ничтожную роль, постоянно пребывая в тени других, более одаренных магов. И даже его основное занятие – составление гороскопов для мелкой знати – постепенно перестало приносить доход. Жизнь в Тамлине дорогая, Талию приходилось много тратить, чтобы содержать свою виллу. В общем, он влез в серьезные долги.
– Папа не знал, куда обратиться. Ну и, в конце концов, он обратился к “диву”.
“Диво” позволяло ему забыть о проблемах, но проблемы все равно становились все острее. Заказов становилось все меньше, долги росли. Талий же пристрастился к наркотикам настолько, что не мог даже пойти во дворец, предварительно не накачавшись “дивом”. В результате, он приходил во дворец в таком состоянии, что составлять гороскопы просто не мог. Замкнутый круг.
– Через некоторое время наркотики полностью овладели отцом.
Я подумал, что примерно тогда же алкоголь полностью овладел Суланией. Когда соседи начали шептаться по поводу Талия, у неё не было моральных сил выйти на улицу, предварительно хорошенько не подкрепившись.
Несмотря на состояние, в котором постоянно находился Талий, вход во дворец ему никогда не запрещали, из чего можно заключить, что он проносил за стены дворца нечто весьма ценное. Принц Фризен-Акан уже имел серьезные неприятности из-за своего пристрастия к “диву”.
– Итак, вы полагаете, что ваш отец был убит за то, что не смог расплатиться с поставщиком?
– Скорее всего. Ведь вы тоже так считаете. Или нет?
Имени поставщика “дива” она не знала. Поскольку Талий был убит стрелой, выпущенной из арбалета, я спросил Суланию о Сарине Беспощадной, но это имя не говорило ей ничего. Описание внешности Сарины тоже не помогло делу. Алкоголь стер в её памяти несколько последних месяцев, и сейчас она была не в состоянии толком вспомнить, что происходило вокруг.
Печально глядя на небольшой кошель, она проговорила:
– Папа так любил его… Всегда держал под рукой… А у вас вина случайно не найдется?
Вина у меня не нашлось. И вовсе не случайно. Я так и не смог оценить его вкус. А потому предложил Сулании пиво, которое вполне заменяет вино.
– Должен сказать, – заметил я, наливая пиво, – что убийство мага за долги – событие весьма неординарное. Подобное, конечно, возможно, но поставщик, как правило, предпочитает получить деньги. Ведь в доме вашего отца наверняка имелись ценные вещи, которые можно продать. Другое дело, если это был очень большой долг. Больше, чем он мог задолжать за свои дозы “дива”. Да, думаю, что должен он был значительно больше. Как вы считаете, не мог ли он сам быть сбытчиком?
Мысль о том, что её папенька мог быть наркодельцом, вызвала у Сулании слезы. Чуть всплакнув, она сказала, что это возможно, но точно она не знает.
Я задумался. Итак – если Талий был более крупным игроком на рынке “дива”, чем считает его дочь, это объясняет, почему Служба общественной охраны наводит тень на его убийство. Связанные с наркотиками скандалы уже подступают к стенам дворца, и их частенько связывают с именем принца Фризен-Акана. Власти не желают новых неприятностей. Консулу Калию уже приходилось прилагать чудовищные усилия, чтобы скрыть от общественности слабости принца. Политическое положение в Турае вечно пребывает в неустойчивом состоянии, и сенатор Лодий – лидер партии популяров – готов использовать в своих целях любой скандал. Словом, правда о смерти Талия, просочившись в общество, может нарушить хрупкое политическое равновесие.