Франция. 300 жалоб на Париж

Буржская Ксения

Скажем, взломщики случайно захлопнутой (и совершенно картонной) двери в квартиру, которые приехали, поменяли замок и представили счет – 700 евро за вызов.

Скажем, соседка по имени Анна Мовэ, которая вырубила все деревья под окном, чтобы строить бассейн, и постоянно жаловалась нашей хозяйке, что мы мусорим ей на крышу.

Скажем, та самая хозяйка, которая выстроила на нашей террасе бетонную стену, перекрыв вид на море, чтобы мы не мусорили на крышу Мовэ. А на самом деле чтобы квартира стоила дешевле и муж, который хотел ее продать, – обломался.

Скажем, соседка снизу – арабка по имени Фатима и муж ее Мухтар (допустим), которая пришла и заявила: вы курите в окно,

и бычки сыпятся мне в постель.

Скажем, ее муж, который курит на лестнице, а когда я прошу его не дымить, прячет окурок в ладони и говорит: я не курю!

Скажем, врачи католического роддома в шоколадной деревне Пью-Рикард, которые (делая выводы по моему внешнему виду, а не по результатам анализов) дали мне разрешение на вылет, и в самолете я родила, но это уже другая история.

Скажем, четыре года спустя: щедрая Франция продолжает одаривать своим безумием издалека. Внезапно получила письмо от сайта Leboncoin (аналог «Авито»): «Дорогой пользователь! Сегодня 1087 день с момента регистрации. Поздравляем!» Нет повода не выпить, такая дата!

Глава седьмая

Эмиграция – это превращение

Я часто думала о том, что я оставила дома. Чего мне особенно не хватает? О чем я скучаю? Что мне хотелось бы взять с собой и чего сюда никак не увезти?

Сначала мне очень не хватало Дома. Я ложилась спать в деревне с пауками и звездами, ложилась и плакала, думая о том, как он там без меня: потолки 3,20, антикварный шкаф, заваленный книгами, комод с лекарствами и трусами, картины – тут мама нарисовала город, тут я как-то изобразила двух зеркальных собак – оранжевую и желтую, тут моя подруга Радмила, когда была художницей, – женщину в зеленых зарослях без лица. Телевизор японский (диагональ 40), который мы купили однажды с другом Генкой в ночном магазине и волокли по снегу, микроволновая печь с функцией аэрогриля, подарок журнала «Домашний очаг», черный дилдо по имени Федор, который живет в ванной, – очередная шутка друзей, полная кладовая роликов, коньков и самокатов. Ржавые ребра балкона, сквозь которые тянет руки облезлый тополь, сибирская кошка по имени Моби, с ней мы встретились давным давно на птичьем рынке возле «Икеи», куда я приехала за кроватью, но денег не хватило, и до следующей зарплаты я спала на полу, но с кошкой. Я закрывала глаза, переставляла мебель, перекладывала вещи и делала генеральную уборку, пересматривала окно, думала, как выкуплю эту квартиру и даже договорилась с хозяином, думала, как вывезу кошку, как эвакуирую цветы, как вернусь через полгода.

Потом мне ужасно не хватало Города. Я ложилась спать в деревне с пауками и звездами, ложилась спать в низеньком мезонине без окон, ложилась и плакала, думая о том, как он там без меня: Садовое от Маяковского, где весело пьяной читать стихи и бежать сквозь шум, от крылатых качелей и дальше, дух шаурмы вокруг «Белорусской», утреннее шуршание дворников во дворах Тишинки, призрак Дома Советов на Долгоруковской, звон ресторанной посуды на «Красном Октябре», нафталиновые запахи метро, запотевшие коктейли без алкоголя в районе Бронной, очереди на кассу в ночном «Перекрестке», пьяные в последнем троллейбусе по кольцу. Я рассматривала фотографии в гугл-панорамах, лайкала аккаунты «Моя Москва», «Москва», «Я люблю тебя, Москва», «Москва никогда не спит», «МоскваМосква». Я думала, как приеду туда через две недели и все успею, как вернусь туда насовсем, но вместо этого с ужасом замечала, что забываю все – мой внутренний навигатор путался в маршрутах и пересадках.

Потом мне остро не хватало Людей. Я ложилась спать в деревне с пауками и звездами, ложилась спать

в низеньком мезонине без окон, ложилась спать в доме-музее с разноцветными стенами и думала о том, что они уже совсем меня позабыли – тот, этот, эта и вот та – разъехались, завели себе новых друзей и больше не позовут меня выпить. Я думала, что пока сижу здесь, там – происходит жизнь: люди сидят на летних верандах или на зимних премьерах, сушат на батареях промокшие носки, там на кухнях дымно и весело и танцы на табуретках, а мы сегодня купили супермощную губку для мытья плиты. Они открывают бары и арт-проекты, а я уже будто вышла на пенсию: вечерами мы любим, отужинав мягким рябчиком без костей, расположиться в креслах, хлопнуть рюмашку слабенького ликера, обсудить последние новости, глядя в жидкокристаллический камин, а потом отправиться спать – в двадцать три часа ровно. Суставы побаливают, спина поламывает, глаз подергивается, огонек подрагивает. А любимая шутка у нас такая:

– Ты куда? – спрашивает меня кто-нибудь.

– На дискотеку! – с готовностью отвечаю я.

Потом все смеются, а я иду в сортир.

Еще мне не хватало Красоты. Собственной красоты, которой у меня и так особенно нет – а тут я растеряла последнюю. Некому мне здесь делать маникюр, педикюр и брови, уже лениво красить волосы в синий цвет – а ну как выпадут? Уже не будешь прокалывать нос, бровь и язык, незачем одеваться красиво, чтобы идти на работу, потому что я работаю дома. И каждый раз, обретая новую вещь, я с ужасом думаю, что мне совершенно некуда ее надеть. Не на деревенский же праздник блинов? Не в супермаркет же за продуктами? Откровенно говоря, тут можно обойтись пижамой и шлепками. Зимой – плюс плащ-палатка от дождя и ветра. Пока они там наряжаются. Пока я здесь.

Но самое главное – и это я поняла нескоро, мне не хватало Свободы. Я ложилась спать в деревне с пауками и звездами, ложилась спать в низеньком мезонине без окон, ложилась спать в доме-музее с разноцветными стенами и думала о том, что тот Дом, тот Город, те Люди и та Красота были моей единственной большой Свободой. Моей Юностью. Моей Легкостью бытия. Вы понимаете, о чем я?

«Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое».

Это все равно бы однажды произошло, просто у меня это совпало с переездом, принесло с собой ответственность, важные решения, детей, счета в банках и губки для мытья плиты. Но это бы и так случилось, понимаете?

Однажды пришлось бы признаться: «взрослые – это мы».

…На всякий случай провела опрос среди других эмигрантов. Что они оставили дома?

Юля Г. (Марсель, Франция): Мне не хватает командного духа: в России ты либо за Путина, либо против, но ты всегда в кругу единомышленников. Здесь даже с близкими не принято обсуждать свою политическую позицию. Этот индивидуализм бесит! Не хватает живых человеческих эмоций: смешно, но морд тяпкой не хватает. Мне приятнее смотреть на морду тяпкой, чем на лицемерную улыбку француза. Поцелуйчики еще эти…

Таня (Валенсия, Испания): Одна из главных потерь эмиграции, не считая воображаемого широкого круга общения и отсутствия русскоязычной культурной жизни, – это то, что я всерьез опасаюсь, сможет ли и захочет ли мой сын читать и писать по-русски.

Катя (Марсель, Франция): Мне не хватает: бранчей, дешевого такси, смены времен года, кофе на каждом углу, ухоженных и амбициозных людей. Хотя… Я могу бесконечно продолжать этот список: Парк Горького, сад «Эрмитаж», где постоянно кипит жизнь! Салоны красоты, где тебе в восемь рук одновременно делают маникюр-педикюр, брови и эпиляцию! Сырный соус в «Макдаке»!