Французская карта
Шрифт:
Да, произведения господина Мольера Флора не читала. Зато перед отъездом из России ознакомилась с тремя книгами его соотечественника Себастьяна Вобана, знаменитого военного инженера второй половины XVII столетия. На этом настоял Турчанинов, дабы курская дворянка потом не попала впросак, разбирая бумаги в конторе Лафита Клаве и определяя, какие чертежи нужны секретной канцелярии Ее Величества, а какие – нет.
Себастьян Вобан, так же как инженер-майор, происходил из обедневшей дворянской семьи. Он рано осиротел. Местный священник взял мальчика к себе в услужение. Он научил его грамоте, математике, рисованию. В 18 лет Вобан поступил на военную службу в армию принца Конде. Там вскоре обратили внимание на его способности к математике, умение рисовать и поручили кое-какие инженерные работы. В 1653 году Вобан попал в плен и перешел в армию короля. С тех пор, служа Людовику XIV, он участвовал в осаде 53 крепостей, защищал 2, перестроил 33 и модернизировал более трехсот фортификационных сооружений. Его теоретические труды увидели свет в 1704–1706 годах и до конца XVIII века оставались непревзойденными по точности и полноте изложения материала. Современники признавали разработки и инженерные расчеты Вобана по осаде, защите и постройке крепостей гениальными.
Конечно, усвоить всю военно-инженерную науку Аржановой было не под силу. Но получить некоторое общее представление о ней она смогла. Кроме того, ее консультировали специалисты из штаб-квартиры главнокомандующего Екатеринославской армии генерал-фельдмаршала Потемкина-Таврического…
Теперь их каик подходил к азиатскому берегу Босфора, крутому, заросшему невысокими деревцами и кустами можжевельника. Стены крепости Румили Хисары, сложенные из серовато-белых камней, поднимались прямо над водой примерно на семь метров. Они имели зубчатую верхушку. На равном расстоянии друг от друга стояли несколько круглых башен, высотою своею превышавших стены. Внимание привлекала восьмигранная двухъярусная цитадель с бойницами. Нечто подобное Аржанова видела в крымских городах – Кафе, Балаклаве, Гезлеве – и сразу определила возраст османского фортификационного сооружения.
– Крепость, скорее всего, построена в пятнадцатом веке, – сказала она Лафиту Клаве.
– Да. Но откуда вы знаете? – удивился он.
– Очень просто, господин майор! – Анастасия улыбнулась ему. – Это проделки моего любимого брата Анджея. Вечно он получал переэкзаменовки на осень в своей венской академии и притаскивал в наше имение под Рогачевым целый баул с учебниками.
– И вы их читали?
– Не все, конечно. Например, сборник задач по тригонометрии показался мне очень скучным.
– Ну, математика дается не каждому, – заметил инженер-майор.
– Там были книги с рисунками и чертежами, – продолжала курская дворянка. – Как я припоминаю, их автор – Себастьян Вобан.
– Значит, вы разбираетесь в фортификации?
– Думаю, слово «разбираетесь» тут не подходит. Кое-что знаю, вот и все… Если бы Румели Хисары строил Вобан, то она выглядела бы по-другому.
– Это уж точно! – рассмеялся Лафит Клаве. – Придется мне продолжить ваше военное образование. Сейчас осмотрим крепость изнутри. Она действительно очень старая и рассчитана на применение луков, арбалетов и фитильных ружей. Однако ее положение на Босфоре – весьма выигрышное. Она может защищать подходы к Стамбулу…
– От кого? – беспечно спросила Аржанова.
– От русских, – ответил Лафит Клаве. – Потому я предложил великому визирю усилить крепость хотя бы двумя шестипушечными батареями. Место для них тут есть, надо лишь правильно подготовить площадку…
Команда янычар, кои составляли гарнизон Румели Хисары, встретила французского инженера на пристани. Присутствие женщины сильно озадачило воинов Аллаха. Лафит Клаве вступил в переговоры с чаушем, то есть сержантом. Изъяснялся он на тюркском чудовищно, не применяя ни падежей, ни склонений. Аржанова слушала этот разговор, с трудом сдерживая улыбку, но обнаруживать свое знание языка не могла. В конце концов мусульмане пропустили инженера вместе со спутницей, так как давно его знали.
Самой распространенной архитектурной деталью интерьера крепости являлись… открытые лестницы. Они тянулись вдоль внутренней стороны стен, достигающих толщины примерно в один метр. Стены, первая и за ней – вторая, карабкались от воды вверх. Широкие каменные ступени, выщербленные и истертые, тоже вели к вершине холма. Возможно, три столетия назад места на лестницах занимали солдаты. В стенные бойницы они выставляли свои луки, арбалеты и фитильные ружья и таким способом отбивали нападение неприятеля.
По столь же древней винтовой лестнице, сделанной внутри восьмиугольной цитадели, Лафит Клаве и Аржанова поднялись на вершину ее второго яруса. Опершись на бело-серые камни зубчатой стены, они взглянули вниз. Вид открывался совершенно восхитительный. Босфор казался отсюда широкой рекой, текущей из Черного моря в Мраморное среди зеленых живописных берегов. Инженер-майор, как старательный гид, поведал Анастасии обо всем, что представлялось взору.
Скорость течения на этом месте достигает максимума – 12 километров в час – и, естественно, мешает судам, плывущим в Черное море. К северу от Румели Хисары расположена еще одна крепость XV века, Анадолу Хисары, но гарнизона там нет, турки не намерены ее перевооружать, она законсервирована. В трех километрах за ней Босфор поворачивает налево, его берега становятся более пологими. На азиатской стороне пролива есть рыбацкие деревни, населенные по преимуществу греками – Анатоли-Кавак, Филь-Буруну и Эльмас.
Так Флора получила массу полезных сведений о маршруте отхода своей группы, увидела значительную его часть как бы с высоты птичьего полета. Внимательно рассматривал местность и корнет Чернозуб, молча стоявший за ее спиной. Аржановой не хотелось уходить отсюда. Погода стояла отличная: тепло, безветренно, на небе ни облачка, октябрьское солнце щедро освещает весь Божий мир, и от ласковых его лучей морская гладь поблескивает, играет бликами, как живая.
– Вам нравится? – спросил Лафит Клаве.
– Да, очень.
– Вот и я полюбил этот край. Шестой год работаю на турок. Конечно, османы могли бы платить мне больше. Но привлекают не только деньги, привлекают сами проекты. Тут есть возможность осуществить задуманное в полной мере, без помех. Ведь наше начальство во Франции достаточно консервативно… Вы назвали Вобана. Согласен, он строил превосходные крепости, однако – сто лет назад. Неужели с тех пор ничего не изменилось в Европе, не появилось никаких свежих, интересных идей?
– Значит, появились? – Анастасия, щурясь от яркого солнечного света, посмотрела на инженер-майора.
– Безусловно. И я – их автор.
– Кажется, Анджей что-то рассказывал мне о реконструкции крепости Очаков, – осторожно произнесла Аржанова. – Будто бы турки остались довольны и выплатили вам премию в восемь тысяч пиастров.
– Нет, всего семь тысяч, – поправил ее Лафит Клаве. – Мои подчиненные обожают считать деньги в чужом кармане… Между прочим, там была уйма тяжелой работы. Пришлось выписывать саперов из Франции. Даже землекопам-туркам я не доверял. Они все продажные. А русская разведка просто «пасла» этот объект.