Французская волчица — королева Англии. Изабелла
Шрифт:
Будучи все еще несовершеннолетним, Эдуард почти ничего не мог поделать с этим, но твердо решил обойти власть Мортимера. Для этого он обратился за помощью к папе. 12 сентября он отправил Уильяма де Монтегю в Авиньон, чтобы побеседовать с Иоанном XXII о его проблемах. Вместе с ним отправился брат епископа Бергерша Бартоломью — а значит, у Мортимера были свои подозрения насчет этой миссии.
Однако Монтегю удалось получить приватную аудиенцию у папы, и они договорились об условном знаке, по которому понтифик мог распознать подлинные послания от короля: Эдуард должен был собственноручно приписать слова «Peter Sancte» в конце своих писем. Все остальные письма следовало считать инспирированными Изабеллой или Мортимером и поступать с ними соответственно. [140]
140
Крамп [Crump]. Одно письмо, помеченное
Осенью 1329 года граф Кентский также явился в Авиньон, якобы «по поручению короля» {1687} , и поделился с изумленным папой своим убеждением, что Эдуард II все еще жив, и он намерен освободить его {1688} . [141] Согласно более позднему заявлению Кента, он поведал понтифику, что к нему в Кеннингтонский дворец явился монах-доминиканец из Лондона и сообщил, что «произвел заклинаниями вызов некоего духа» (Мьюримут называет его попросту дьяволом), и тот открыл ему тайну, что бывший король не умер. Лэйнеркост считает, что этот монах был не кем иным, как Стивеном Данхевидом, доминиканцем, который дважды пытался освободить Эдуарда в 1327 году. Возможно, Кент входил в число тех знатных особ, которые тогда помогли Данхевиду скрыться, — в таком случае Данхевид вполне естественно мог снова обратиться к Кенту.
141
У Мьюримута говорится о признании Кента. Бейкер, очевидно, расцветил факты некоторыми подробностями, незафиксированными ни в одном из современных источников.
У Данхевида были наибольшие возможности узнать о спасении Эдуарда II. Тот охранник, который, согласно Фиески, помог Эдуарду бежать, мог быть членом группы Данхевида или сочувствующим; именно он мог обеспечить им проникновение в замок Беркли в тот день, когда они разорили его и увели с собой короля. После его водворения обратно Данхевид залег на дно — но имеется вероятность, что он сам или его уцелевшие товарищи по заговору помогли Эдуарду после бегства или по крайней мере слышали о нем.
Но кто бы ни был тот монах, Кент вскоре убедился, что его рассказ правдив. Он придавал достоверность слухам, которые к этому времени уже разошлись по всей стране — что Эдуард II жив; этим слухам Кент, очевидно, верил. {1689} Совесть никогда не переставала мучить его из-за того, что он предал Эдуарда, и легко можно согласиться, что он с готовностью должен был поверить такому известию: если его брат жив, то у него появлялся шанс искупить тот вред, который он причинил. Папа, по его позднейшему утверждению, благословил его замысел, «обязал его приложить все силы и старания для спасения Эдуарда» и пообещал свою моральную и финансовую поддержку; однако Иоанн XXII впоследствии отрицал это. {1690}
Заехав на обратном пути в Париж, Кент встретился с Генри де Бомонтом и Томасом Росселином, еще одним ланкастерцем в изгнании, и обсудил с ними вопрос о восстановлении на престоле Эдуарда II. Эмигранты пообещали ему связаться с графом Дональдом Маром, также бывшим участником заговора 1327 года, и уговорить его вторгнуться в Англию с северо-восточного побережья. {1691} Затем Кент вернулся в Англию, чтобы заручиться поддержкой своего плана.
16 сентября двор находился в Глостере, и здесь Эдуард III снова проявил свою волю, назначив своего человека вместо ставленника Мортимера на должность казначея; он также выдвинул кандидатуру Томаса Гертона, рекомендованного Уильямом Монтегю, на пост ревизора придворного хозяйства. Затем 24 сентября он назначил своего прежнего наставника и верного секретаря Ричарда Бери хранителем Малой Печати. Поскольку еще в июне 1330 года Изабелла обращалась к Бери «наш дорогой клерк» {1692} , она, видимо, была довольна этим назначением, а может, и сама его задумала. В конце сентября сэр Джон Малтреверс был назначен комендантом замка Корф {1693} , хотя до 29 июля 1330 года он оставался также управляющим двора и поочередно уделял время этим разным занятиям.
Между 8 и 16 октября двор пребывал в Данстейбле {1694} , на турнире, длившемся четыре дня, а затем отправился в Нортхэмптон. Оттуда они к 29 октября перебрались в Кенилворт и оставались там более трех месяцев, до 3 января 1330 года, — необычно долгий срок. {1695}
Замок
142
Кенилворт в настоящее время лежит в развалинах. В 1649 году замок был поврежден войсками Кромвеля, вскоре после этого лишен кровли, а окружающее его озеро было осушено. Джон Гонт, герцог Ланкастер, и Роберт Дадли, граф Лестер, достроили к замку здания дворцового характера, в XIV и XVI веках соответственно. Они частично сохранились.
Айен Мортимер предположил, что во время столь длительного пребывания в Кенилворте Изабелла тайно произвела на свет ребенка от Мортимера; {1696} однако, хотя она и могла зачать ранней весной, не похоже, чтобы она выносила ребенка до полного срока. Она постоянно находилась на публике в течение большей части года и вряд ли могла бы скрыть свое положение. Женская одежда тою времени облегала фигуру или ниспадала мягкими складками, и признаки беременности становились заметны почти сразу. Согласно расчетам, приводимым ниже, Изабелла к моменту приезда в Кенилворт могла быть на восьмом месяце, что не могло ускользнуть от глаз многочисленного двора, всех этих лордов, дам и слуг.
Кент приехал в Кенилворт около 3 декабря, а Мортимер в тот же день уехал, чтобы посетить свои владения в Марках. Он приехал в Ладлоу 5 декабря, в Клен — 8-го и вернулся в Кенилворт 12-го. {1697} Высказывалось предположение, что Мортимер как раз в те дни увез рожденного Изабеллой ребенка и оставил у кормилицы в замке Монтгомери, неподалеку от Клена. Эта гипотеза основывается на двух фактах: во-первых, в апреле следующего года Изабелла отдала замок Монтгомери под контроль Мортимера, и во-вторых, в приходской церкви Монтгомери имеется изображение рыцаря, окруженное некоторой таинственностью. Считается, что это — гробница сэра Эдмунда Мортимера, правнука «нашего» Мортимера, который поддерживал мятежника из Уэльса, Оуэна Глендовера, и умер во время осады Харлича между 1409 и 1411 годом.
Однако Эдмунд был рожден в законном браке, а герб Мортимеров на гробнице имеет полосу (перевязь), перечеркивающую его слева направо, — обычный символ бастарда, который в Средние века часто употреблялся и в гербах королевских бастардов. Отсюда делают вывод, что этот рыцарь — не Эдмунд, а именно королевский бастард, то есть, вероятно, сын Изабеллы от Мортимера, и что он провел большую часть своей жизни в Монтгомери. Но такой знак мог появиться в гербе любого внебрачного сына, признанного отцом — с еще большей вероятностью здесь мог быть похоронен внебрачный отпрыск любого из Мортимеров, живших в XIV веке. Кроме того, следует помнить, что к 1400 году Мортимеры уже давно породнились брачными и кровными связями с королевским домом, и даже считались имеющими право на престол. Любой бастард Мортимеров мог считаться имеющим достаточно голубой крови, чтобы заслужить перевязь в гербе. {1698}
Кроме того, если бы Мортимер увез дитя Изабеллы из Кенилворта 3 декабря, то она должна была родить самое позднее в конце ноября — то есть зачатие произошло примерно в начале марта. Тогда выходит, что, руководя Круглым столом в Уигморе, королева была на шестом месяце беременности, а на турнире в Данстейбле — на седьмом. Проблематично, чтобы люди не заметили ничего, когда она находилась в центре внимания, и чтобы ее положение не вызвало никаких откликов.
Айен Мортимер отметил, что в феврале 1330 года Мортимер добавил имя «граф Линкольн» к списку благотворителей в церкви Лейнтвордин {1699} , и сделал вывод, что эта запись относилась к новорожденному сыну Изабеллы и Мортимера. Но в то время никакого графа Линкольна не существовало. В свое время этот титул перешел к Томасу Ланкастеру благодаря его браку с Элис де Ласи, которая еще была жива, и должен был достаться Генри Ланкастеру — но земли, дававшие право на этот титул, разделили между собой Изабелла, Мортимер и его сын Джеффри. Возможно, Мортимер рассчитывал, что титул достанется Джеффри. Бастарды же права наследования не имели. Заботливые отцы обычно выделяли им имение и создавали новый титул, но это всегда автоматически привлекало внимание общества, а Изабелла и Мортимер, если у них действительно был ребенок, должны были всеми способами избегать огласки.