Французская защита
Шрифт:
Он неопределенно кивнул в глубину зала. Симона перевела взгляд и заметила двух мужчин с женщиной, внимательно наблюдающих за ними. Одного она сразу узнала — это был Василий Петрович.
— Прошу, мадмуазель! — Жорж галантно выставил локоть и, не спеша, повел гостью к вышеупомянутому столику.
Он элегантно отодвинул стул и Симона, слегка пригладив ладонями по извечной женской привычке заднюю поверхность бедер, несмотря на то, что была в темно-синих джинсах, села.
— Месье Леонид Гельфанд, программист, мой коллега по
Гельфанд почтительно привстал из-за стола и чуть наклонил голову.
— Иоланта, моя жена! — улыбка со стороны невысокой светловолосой женщины была, несомненно, искренней, она чуть поднялась и пожала девушке руку.
— Вы русская? — вопрос Симоны явно не был неожиданным для женщины.
— Да, по отцу русская, а по матери полька, — голубые глаза собеседницы внимательно изучали девушку, — и Вы, насколько я знаю, тоже нашего славянского роду-племени?
— Боже! — весело воскликнула Симона. — Я становлюсь известной персоной, коль обо мне уже знают столько людей!
— Так это благодаря Василию Петровичу, мы у него всё выпытали про Вас. Иоланта пустила колечко дыма в сторону цыганской группы, смяла тонкую сигарету в пепельнице и взяла свой бокал с шампанским:
— За знакомство с великолепной программисткой, и просто красавицей! Щеки Симоны порозовели:
— Вы меня захвалили…
— Ничуть. Мой муж, — Иоланта кивнула в сторону Жоржа, о чем-то вполголоса горячо спорившим с Борисом и Василием Петровичем, — рассказал вкратце про Вашу программу. Она великолепна. Как раз то, что нужно концерну.
— А Вы тоже работаете в этой области? — спросила Симона.
Иоланта засмеялась.
— Нет, я работаю здесь, — и она обвела взглядом помещение ресторана.
— Здесь? — удивилась девушка. — Кем?
— Я управляющая, одним словом, хозяйка, у Комарова, владельца этого заведения, а вот и он сам, кстати!
К столу подошел дородный господин средних лет, в дорогом костюме, его безымянный палец правой руки украшал перстень с большим камнем красноватого цвета.
— Бонсуар! — склонил он голову с аккуратным пробором посреди приглаженных черных волос. — Как Вы себя чувствуете у нас?
Его темные глаза внимательно смотрели на разрез блузки Симоны, слегка приоткрывающей не очень большие, но красивые формы.
— Спасибо, мне нравится здесь, — просто ответила девушка.
— Я рад, рад, заходите к нам почаще… — мужская рука с длинными пальцами, покрытыми у изгибов суставов короткими черными волосиками, вроде как непроизвольно легла на кисть красавицы.
Иоланта выразительно посмотрела на хозяина и отвела насмешливый взгляд в сторону.
Там, около сцены, одиноко сидела за столом хорошо одетая, полноватая женщина и, подняв голову, восхищенно смотрела на артистов.
Иоланта знала: Комаров — неисправимый бабник. Его
Отдельные осколки долетали до посетителей заведения.
Лишь только обещание мужа: «В последний раз!», и «Дорогая, я присмотрел для тебя замечательное полотно!» гасили ярость «Комарихи».
Она, давно приехавшая из СССР по турпутевке и ставшая «невозвращений», имела две основные страсти: живопись и любовь к театру «Роман». Поэтому со своей бывшей Родины она «выписала», а, точнее, уговорила так же не вернуться домой несколько солистов этого театра, обещая тем золотые горы.
Прошло время, и цыгане стали жалеть о своем решении.
Жалованье платили небольшое, к тому же — неаккуратно, и жизнь в «райском» Париже стала им надоедать.
Пару человек, плюнув на все, подались в бега. Возвращаться в СССР было опасно, могли прямо в аэропорту защелкнуть наручники и отправить в Бутырку, поэтому по старой национальной традиции цыгане отправились на подержанном «Рено» в путешествие по Европе.
Оставшиеся потеряли с ними связь и покорно плыли по тихому течению своей эмигрантской судьбы.
Комаров, перехватив взгляд своей главной работницы, недовольно скривил тонкие губы:
«Ишь ты, все то замечает полька эта. Сама недотрога, хочет, чтобы и все такие были…»
Но через секунду они раздвинулись в дежурной улыбке, обнажая ровный ряд ухоженных зубов:
— Как вам черная икра? Свежая, только что из Астрахани! — его взгляд уперся в специальную посуду для этого изысканного деликатеса, нетронутой горкой возвышающейся посреди столика.
— Мерси, еще попробуем! Весь вечер впереди, — улыбнулась Симона, высвобождая свою кисть.
Они быстро обменялись понимающими взглядами с Иолантой.
— Приятного отдыха! — оскалился Комаров. — Надеюсь, еще увидимся с Вами… — многозначительно добавил он, удаляясь.
И в эту секунду Симона неожиданно вспомнила Виктора Одинцова.
Её сознание едва заметным укором уколола мысль: «Как он там? Мы здесь шикуем, сидим за столом с такими изысками, а он? Он…»
Иоланта заметила тень, пробежавшую по лицу красавицы.
— Что-то не так? — недоуменно спросила полька.
— Все хорошо, — слабо улыбнулась Симона, — душно немного, выйду подышать на минутку.
Девушка поднялась, и, сопровождаемая многочисленными мужскими взглядами, вышла на улицу вечернего Парижа.
Уже начало смеркаться, в окнах домов горел свет. Симона достала тонкую сигарету «Vocue», чиркнула зажигалкой, прикурив, отошла на несколько шагов от входной двери ресторана Le Komarov.
Из припаркованной рядом с нею машины вывалились несколько веселых парней и направились к входу.