Французский ангел в кармане
Шрифт:
В троллейбусе было тепло и пусто. Клавдия задремала и чуть не проехала свой дом. Поднимаясь по лестнице, она встретила соседку с собакой.
«В крайнем случае, украду Джимми, – подумала Клава. – Соседи ее обожают, обязательно будут искать и, скорее всего, не поскупятся на вознаграждение… Господи! О чем я думаю? До чего я дошла?!» Она захлопнула дверь своей квартиры и устало прислонилась к стене.
Сегодняшний день лишил ее последних жизненных сил. Итак, ей уже тридцать четыре года, она некрасивая, толстая, одинокая, глубоко несчастная, а теперь еще и безработная женщина. Никому не интересная,
Да нет, это еще не самое плохое, если вспомнить грязных бездомных попрошаек, которых полно развелось в подземных переходах и метро.
Клавдия посмотрела на телефон. Звонить никому не хотелось. Даже маме. Что она ей скажет? Что Арнольд уволил ее наконец? Заменил более молодой, накрашенной и длинноногой девицей? Что у нее нет денег заплатить за квартиру? Что у нее промокают ботинки, а плащ совсем вышел из моды? Что у нее нет зимнего пальто и придется ходить в осенней куртке и двух свитерах? Что она строит планы по похищению Джимми?
Это было уже слишком!
Клавдия отправилась на кухню и поставила чайник. Врач сказал, что есть нельзя в течение двух часов. Пока она заварит чай, поджарит пару блинчиков, как раз пройдет остаток времени.
Когда Клавдия обнаружила, что мука и сахар закончились, она наконец заплакала. Что происходит с ее жизнью? Все детство она мечтала наесться апельсинов и жареной курицы. Просто сесть и съесть целую курицу, без хлеба, без ничего. А потом апельсины – сколько хочешь, два, три, пять. У нее никогда ничего не было вдоволь!
Они с мамой мечтали, что, когда Клава выучится и будет работать, все в их жизни переменится. Что именно должно перемениться, они не обсуждали. Все! А что получается?
Она никак не могла отвести взгляд, когда другие женщины покупали колбасу, бананы, мандарины – не по одному килограмму – и тащили домой неподъемные сумки с едой. Хоть не ходи в магазины совсем! Клаве приходилось покупать фрукты по одной штучке, теряясь под презрительными и раздраженными взглядами продавщиц: ходят тут всякие нищие, отвлекают от работы! Из-за этого она многие продукты совсем не покупала. Стыдно было.
Как это другим людям удается красиво одеваться, проводить отпуск на море, ни в чем себе не отказывать? На эти вопросы ответов у Клавы не было. Она, казалось, еще с рождения знала, что ей придется на всем экономить, носить что попало, питаться дешевыми продуктами, а отдыхать дома у телевизора или, на крайний случай, съездить в Сокольники или в зоопарк.
Мама ей говорила, что главное – это хорошо учиться. Что тогда все дороги будут перед Клавой открыты и она сможет жить так, как захочет. Клава и старалась, училась. Когда подружки звали ее на каток, в парк или просто на прогулку, она оставалась дома и зубрила, зубрила правила, стихотворения и параграфы. Она училась на одни пятерки и жила ожиданием вознаграждения за этот титанический труд.
То же повторилось и в институте. Она была отличницей, а самую лучшую работу получили бездарные и ленивые студенты, вернее, выпускники. Многие девчонки вообще не
Другие, как, например, Виктория, тоже неплохо устроились. И денег достаточно, и мужским вниманием не обижены, и работают спустя рукава. А Клава выполняла бесчисленное количество обязанностей, прекрасно освоила компьютер, досконально разбиралась во всем, что касалось финансов, учета, налогов, ценных бумаг. И что? Разве Арнольд ценил ее? Он сваливал на нее все, что только можно, а платил сущие гроши. А теперь дошло до того, что он ее уволил!
Клава иногда подумывала о том, чтобы поменять работу, найти другое место. Но никто не предлагал ей ничего лучшего. Куда бы она ни приходила, на нее смотрели равнодушно и немного брезгливо, выслушивали, кивали головами и… отказывали. Такая уж она невезучая! Ее счастье, видно, слишком далеко запрятано, за семью замками. И дороги к нему она не знает…
Глава 3
Кирилл окончательно расстроился, когда нанятые им рабочие стали забрасывать землей могилу. Алексея Петровича он не знал, никаких чувств к нему питать не мог, а вот поди ж ты… Неисповедимы движения души человеческой!
Галина Ивановна тихонько всхлипывала рядом, хотя тоже видела покойного впервые и знать ничего о нем не знала, пока он не преставился.
День выдался мягкий, солнечный и – прекрасный. Под ногами шелестела разноцветная листва, голубое небо отражалось и блестело в лужах, оставшихся после ночного дождя. Листья звенели на тонкой осине, притулившейся к кладбищенской ограде. Слышно было, как врезаются в мокрую землю лопаты, как осыпается влажная земля.
Когда все было кончено, Кирилл вытащил из спортивной сумки три бутылки водки. Две отдал мужикам, которые помогли им с Галиной Ивановной похоронить дядю, чтобы помянули за упокой души. Третью открыл сам, налил себе и женщине. Они выпили.
– Поехали домой? – предложил Кирилл. Он с утра в суете и хлопотах не успел позавтракать, и теперь водка ударила в голову. Да и настроение было мрачное.
Галина Ивановна вздохнула и кивнула головой.
Она всю ночь готовила угощение на поминки – жарила курицу, делала голубцы, жаркое, пекла пироги. Тесто для блинчиков оставила в холодильнике. Блины должны быть горячими. Сейчас они с Кириллом придут, сядут за стол, чтобы все было как положено.
Так, вдвоем, они и поминали покойного. Галина Ивановна сильно опьянела, подперла голову рукой и загрустила. Никто из соседей не пришел, ни одна живая душа.
– Что же это такое, а? – спросила она Кирилла. – Почему никто не пришел?
– Странные люди…
– И когда гроб на улице выставили на прощание, ни один человек не вышел. Мало того, они даже занавески на окнах задернули, чтобы в щелку кто не выглянул! Ну и народ… Дикари какие-то.
– Я здесь недавно квартиру купил, ремонт делал, так что соседей не знаю. Но за все это время почти никого и не видел. Перепуганные они все какие-то! От людей шарахаются. Такое впечатление, что без особой нужды носа из квартир не высовывают.