Французский жених, или Рейтинг одиноких мужчин
Шрифт:
Если я встану и пойду туда… в коридор? Куда я выйду?
Как ни странно, страх придал мне сил… Я вновь тихонько сползла с кушетки и пошла вперед робко, неуверенно, как младенец, топающий к песочнице. Да еще эта холодная липкая гадость под ногами! Я застыла на месте и поежилась. Потом пошла дальше наугад, вытянув вперед руки, чтобы не наткнуться на стены или на какое-то другое препятствие. Да что же это такое?! Есть ли конец этому черному лабиринту? Внезапно я остановилась. Идти вперед? В моем мозгу вновь вспыхнули его слова, что он меня убьет, и еще о наследстве… Убьет из-за наследства? Он что, шутит? Кто мне его оставил? Общий предок… Меня окатило жаркой волной. А может… это правда? Геня запрещала
Прошлое казалось мне одновременно очень живым – и нереальным, и… страшно далеким. Словно картинки из другой жизни вспыхнули, развернулись в памяти, как бутоны цветов. Я – маленькая девочка, и Геня угощает меня вишневым вареньем. Это варенье она любила больше всех, и в холодильнике у нас всегда стояли банки с вишневым вареньем – густым, кисло-сладким. Я ем варенье, и капля падает на белую скатерть. Я думала, Геня меня будет ругать, а она смеется. Ладно, говорит она, ничего страшного – отстирается. А если нет – новую скатерть купим. Какие проблемы!..
Вот я учусь в институте… вся сумасшедшая студенческая жизнь с ее безалаберным сексом промчалась в моей памяти. Я в этой сексуальной вакханалии не участвовала. Геня ничего мне не говорила, и я не знала, как она относится к моему монашеству. Наверное, она все же расстраивалась, хотя внешне и не показывала этого… Потом у меня появился молодой человек – женатик Паша. Наш секс – аккуратный, по-семейному тихий, в мастерской художника. Два шага влево, два шага вправо – расстрел на месте… Пашины носки, аккуратно сложенные в кресле… Вообще Паша был жутким аккуратистом и раздевался неторопливо, по порядку, складывая вещи в кресло, они возвышались на нем равномерным холмиком, и тогда он поворачивался ко мне спиной и своими крепкими ягодицами и шел в ванную. Паша, который меня так легко предал!!!
И Андре! Вся моя душа так и всколыхнулась при одном только его имени. Такое запретно-сладкое, и Люксембургский сад… и его объятья, когда я падала вместе со стулом – и упала бы, если бы не он. Его капризно очерченные губы. Ну никогда я не обращала внимания на мужские губы, и более того – мужская красота мне никогда не нравилась и казалась какой-то дешево-гламурной. Но это было до Андре… И его горячие руки на моем теле возле крепостной стены Антиб, и моя обжигающе-холодная кожа, так быстро воспламенившаяся от его прикосновений… И поцелуй, втягивавший меня всю, целиком, в какую-то адскую воронку, из которой нет возврата…
И та ночь в квартире в Марселе – яростный секс, от которого все мое тело взрывалось, лопалось, как спелый гранат… И его глаза – пугающе близко к моим. И жадный рот, и поцелуй, перетекавший в меня сладкой горячей волной…
Это было!..
– И это все? – вдруг испугалась я. – Это конец?
Обжигавшие веки слезы хлынули из моих глаз. Я не могла остановиться: сама мысль, что это – конец, тогда как все только началось… была кощунственно-неправильной! Неверной! В детстве моей любимой сказкой была «Спящая красавица». Красавица проснулась – и теперь что? Снова ложиться в гроб?
А если я закричу? Вдруг кто-то придет на помощь? Но почему он ушел? Кто-то позвал его или он просто занят какими-то обычными делами? Может быть, его ждут семья, дети, и сейчас он сидит за большим столом, накрытым накрахмаленной
Я прислушалась и тихонько крикнула. Звук моего голоса упал в темноту и утонул в ней. Похоже, я где-то под землей? В бункере? В подвале?..
На меня накатило дикое ожесточение: даже если мне пришел конец, я все равно пойду вперед, не остановлюсь. Пусть я приду неизвестно куда, но приду… Я не буду стоять тут столбом и ждать непонятно чего!
Я сделала несколько шагов и уперлась в стенку – каменную. Выщербленную. Моя рука проехалась по ней… Я присела на корточки и чуть не упала: у меня сильно закружилась голова. Значит, вот почему меня отпустили, развязали ноги. Я могу ходить в этом помещении по кругу хоть сто лет и никогда никуда не выйду. А потом придет Глаз и… убьет меня? Я стиснула зубы. Страх постепенно рассасывался, растворялся в этой темноте. И постепенно она стала какой-то не страшной, а вполне сносной, обитаемой… Я прислушалась: где-то вдалеке капала вода и слышался какой-то мерный шум. Тишина задышала, завибрировала… я поняла, что должна исследовать, осмотреть это помещение вплоть до последнего камешка.
И найти какой-то выход.
Обязательно!
Потому что безвыходных положений не бывает… Бывают люди, которые слишком рано сдались и подняли кверху лапки. Геня меня не одобрит, если я быстро сдамся. Геня… Слезы снова готовы были хлынуть из моих глаз, но я загнала их внутрь усилием воли. Сейчас не время для слез. И потом… неизвестно, сколько вообще у меня в запасе этого времени? После долгих блужданий по замкнутой капсуле я поняла, что скорее всего это подвал, где в данный момент никого нет. Я прислонилась к стенке, совсем обессилев, и чуть не вскрикнула: стена внезапно куда-то поехала, и я едва не упала… Я споткнулась, но удержалась на ногах. Здесь тоже было темно… но как-то по-другому. Эта темнота слабо подсвечивалась, и свет шел откуда-то сверху. Протянув руку вправо, я вдруг нащупала бочку! Я сделал шаг вперед и наткнулась на пузатую деревянную бочку с железными обручами. Похоже, я попала в винный погреб. Бочки стояли в ряд, и я пошла дальше: источник света приближался, словно какой-то невидимый прожектор освещал этот погреб. Наконец я уперлась в маленькую решетку и, приблизив к ней лицо, заорала что было сил. Я здорово рисковала, но мне было уже нечего терять. Я закричала еще раз… и снова… Сзади раздался шум… или мне послышалось? Я вся подобралась и спряталась за бочку. Зашуршал гравий: кто-то шел прямо ко мне.
– Где ты? – раздался негромкий голос, гравий шуршал, перекатывался под чьими-то ногами. И этот звук, как колокол, звенел в моей голове. Сидеть было жутко неудобно; я не видела, кто это, – просто сидела и ждала, когда он меня найдет. Я скрючилась, стараясь не дышать. Страшно хотелось выглянуть из-за бочки, но я понимала, что это очень рискованно: меня могут увидеть. Я старалась определить, с какой стороны слышатся шаги, и тут этот человек остановился. Вспыхнул свет – мягкий, приглушенный.
– Где ты? – повторил он. – Выходи! Не надо играть со мной в прятки.
Под потолком горели лампочки; справа и слева от меня тянулся ряд бочек – тяжелых, пузатых, смолисто-коричневых. Я была в легком платье, в том самом, в котором я была в квартире Андре в Марселе…
Мой взгляд упал на деревянную палку с закругленным гладким концом, и я быстро схватила ее.
Не бог весть какое оружие против незнакомого маньяка, но все же…
Шаги все приближались…
Закололо в спине и под лопатками, ноги почти полностью онемели из-за неудобной позы; но какая-то сила вдруг подняла меня, и я выпрямилась во весь рост. Свет бил мне прямо в глаза, и я прищурилась. На меня направили луч фонарика.