Французское искусство домашнего уюта

Перевела с английского Е. А. Бакушева по изданию:

HOME SWEET MAISON (The French Art of Making a Home) by Danielle Postel-Vinay, 2018

Жаклин

Когда я признаюсь в своей любви к Франции, окружающие реагируют весьма бурно. Рассказывают о том, что французы надменные, помешаны на собственной элитарности, пренебрежительно относятся к представителям других национальностей. Однажды в разговоре со мной одна американка заявила, что никогда не бывала во Франции, но слышала, что все они там настоящие снобы, поэтому даже не собирается туда ехать. Французский сноб. С подобным стереотипом всем нам доводилось сталкиваться, но это вовсе не свидетельствует о его истинности. Несмотря на мои попытки убедить собеседницу в том, что все мои знакомые французы исключительно милые и приятные люди и во всем виноваты культурные различия и ложные представления, та мне так и не поверила. Поддавшись влиянию стереотипов, она предпочла отказаться от знакомства с французами.

Прямо противоположной реакцией является экстатический восторг. Находятся люди, убежденные в том, что французы производят все только самое первоклассное, романтичное и красивое. Согласна, французская культура отличается определенным шармом, что же касается самих французов… Я, к примеру, люблю мужа-француза и его родственников, но у них имеются недостатки, свойственные любой другой семье. Легко пасть жертвой чрезмерной идеализации всего французского. Можно подумать, французы идеальны, их еда и мода значительно превосходят наши собственные, а сами мы были бы беспредельно счастливы, если бы переехали в Париж и жили в самом сердце этой древней и благородной цивилизации. Однако все это не более чем иллюзия. Мы можем многому научиться у французов, и понимание, а также адаптация французской культуры к нашим реалиям пойдут, несомненно, нам на пользу, однако Франция вовсе не рай на земле.

Обе крайности – романтичные, стильные, образованные, любвеобильные гурманы, чья жизнь представляет нескончаемое удовольствие, и неприятные высокомерные типы, глумящиеся над всеми вокруг, – ошибочны. Французам свойственны как положительные, так и отрицательные качества, как, впрочем, и американцам, итальянцам, японцам, китайцам или любой другой нации. Следует вдумчиво анализировать все эти характеристики, с тем чтобы оценить достойные из них и проигнорировать не самые лучшие.

С учетом сказанного выше я собираюсь поделиться с вами секретами обустройства французского быта. Так вы, конечно, французом не станете и даже не выучите французский и не переедете во Францию, чтобы самолично познакомиться с французской культурой, хотя я настоятельно советую посетить эту страну. Вам нет нужды четко понимать все глубокие различия между французской культурой и образом жизни остального мира. Потребуется лишь критически оценить свой дом и произвести некоторые системные изменения. Применяйте понравившееся и отказывайтесь от того, что вам не по душе, пока не создадите идеальный для себя дом по французским мотивам.

Кроме того, хотелось бы отметить тот факт, что я не специалист по домам: не дипломированный архитектор, не декоратор интерьеров, даже не домохозяйка. Совокупность моего личного опыта в сфере обустройства дома почерпнута из моей жизни – здесь, в Соединенных Штатах, и во Франции. Совместная жизнь с мужем-французом и общение с его французскими родственниками заставили меня по-иному взглянуть на многие вещи и делать их по-другому, увидеть красоту и эффективность, с которыми французы обживают свое личное пространство. Надеюсь, эта книга окажется полезной для вас, вы ощутите прилив вдохновения и захотите применить французское искусство обустройства дома на практике.

Впервые с французским домом я познакомилась в Соединенных Штатах.

Жаклин Манон, владелица антикварного магазина на главной улице моего родного города на Среднем Западе, пригласила меня в гости на обед. В то время я, семнадцатилетняя ученица школы, работала на полставки в ее магазине «У Манон», чтобы скопить деньги и после окончания учебы переехать в собственное жилье. Я предпринимала первые шаги к самостоятельной жизни, и судьба привела меня к Жаклин.

Жаклин не стала меня нанимать – она вполне управлялась самостоятельно, – но и от ворот поворот мне не дала. Многие дни мы просиживали в ее антикварном магазинчике, уютно устроившись в мягких креслах, болтали, попивали кофе и курили сигареты. Жаклин предпочитала Benson & Hedges в черном лакированном мундштуке, а я – American Spirits. Во время этих посиделок хозяйка магазина обучала меня премудростям бизнеса – покупке и продаже изысканных предметов, а также рассказывала о своей жизни. Я многое узнала об антикварной мебели, старинных украшениях и винтажной одежде. Как выяснилось, эти старые вещи не только помогают человеку прочувствовать культуру, но и способны привести его в будущее.

Мало-помалу между Жаклин и мной завязалась маловероятная дружба: я была прилежной ученицей, нуждающейся в наставлениях, а 54-летняя Жаклин – дочерью француженки и немца, бывшей моделью, ставшей хиппи, резкой в общении и ревностно оберегающей свое личное пространство. В Соединенные Штаты она эмигрировала в 1960-х годах, тридцать пять лет назад. Сперва поселилась в Нью-Йорке, потом перебралась в Сан-Франциско и наконец осела на Среднем Западе. Именно здесь, в центре Америки, она стала моим первым наставником по искусству жизни.

Однажды апрельским вечером я приехала к ней на обед, поднялась по ступенькам и позвонила в дверь. Надо отметить, что прошли месяцы, прежде чем Жаклин пригласила меня в свой дом – большой особняк в викторианском стиле с окнами в сад. Для моей знакомой дом служил убежищем, крепостью, где она могла укрыться от остального мира. Надрывный лай двух йоркширских терьеров, Коко и Шантильи, перекрывал стереозапись Эдит Пиаф. Итак, дверь распахнулась, на пороге появилась Жаклин. Она была неотразима: шарф с узорами на седых волосах, длинные серебряные серьги, свитер ручной вязки.

– Заходи, – пригласила она меня, оттягивая собак в дом. – Не бойся, они просто меня охраняют. Располагайся, будь как дома.

Пройдя через холл, я оказалась в доме, подобного которому еще никогда не видала в своей жизни. Каждое помещение – от холла и гостиной до уголка для чтения и столовой – казалось нездешним, но очень близким по духу. Дом был забит мебелью, разными предметами декора, растениями, книгами и статуэтками, но при этом выглядел просторным и элегантным. Минимализм и строгость – это не про дом Жаклин. По сути, сама идея минимализма, безжалостного отвержения прошлого, являлась прямой противоположностью всему мной там увиденному. Комнаты отличались торжественностью в сочетании с богемностью и аккуратностью, но при этом благодаря картинам, написанным масляными красками, и стопкам пластинок Джони Митчелл в них чувствовался дух свободы. Воздух пах чистотой и свежестью, тем не менее, на старых книгах лежала пыль, а в углу окна виднелись тонкие нити паутины. Дом Жаклин, как мне казалось тогда, был не просто местом, где она ела и спала, а служил отражением ее представления о жизни.