Франкфурт 939
Шрифт:
«Вот тебе подходящий жених, Ингрид. Тупой, как пробка. Сможешь вертеть им, но вряд ли он знает, что делать с тобой в постели. А ещё капризный, словно девка. Придётся его уламывать».
– Прошу меня простить, милорд. Я не хотел вас обидеть. Вот только доложусь Его Светлости – это быстро – и сразу займусь вашей проблемой, а вы пока подождите у дверей соседа, чтобы лично убедиться в моей исполнительности, – учтивым тоном, едва ли не кланяясь, пообещал Гунтрам.
– Да-да, и поторапливайся, – сказал избалованный молокосос и ушёл прочь.
– Что,
– И пальцем не пошевелю.
– Ох он и разозлится.
– Плевать. Как же там его… А! Графство Форе. От нас до Вюрцбурга дальше, чем от одной границы графства Форе до другой. Я вообще в Бургундию не собираюсь. Дались мне их красоты. Горы, озёра и у нас есть. Да и виноградники их как-то не манят. После испанских вин ничьи другие пить не могу. Вот где встречу старость. Буду есть апельсины с веток и пить молодые вина.
– Там неспокойно.
– А здесь у нас рай, да? – На этом их разговор прервался, двери герцога Эбергарда за следующим поворотом. Правитель Франконии пусть и практичный человек, а родной край любит безмерно. Любой намёк на то, что жизнь в его владениях не сказка – он кипятится. А когда герцог Эбергард в дурном настроении, страдают все. Поэтому луга во Франконии самые зелёные, реки самые чистые и вся рыба с икрой.
– Ваша Светлость, – поприветствовал Бернард.
– Ваша Светлость, – поприветствовал Гунтрам.
– Проходите, – пригласил герцог. Сидя за столом, читает донесения. На вошедших не отвлёкся, даже не глянул. Оторвался, лишь дочитав.
– Про Манфреда что-нибудь есть? – спросил Гунтрам, подойдя к окну.
В проём не выглянул, прислонился к стене, смотрит вниз, на внутренний двор замка. Ничего примечательного. Конюх тащит в стойла вёдра, кухарка у колодца набирает ещё. Кузнецкий подмастерье растапливает печь, а сам кузнец на улице насвистывает мелодию, завязывая кожаный фартук. С солдатской кухни в казармы возвращаются стражники, а им навстречу идут прачки. Один ущипнул пухлую за зад, та визгнула, все засмеялись. Пышка раскраснелась, но улыбается. Прачки ушли, шушукаясь, стражники остановились, о чём-то сговариваются. Варин – капитан гарнизона – пялится на них со второго этажа. Гунтрам его не видит (он прямо над ним), просто услышал знакомое ворчание.
– Ничего. Он ещё не покидал покои, – ответил герцог.
– До сих пор спит? – удивился Бернард. – Устал с дороги?
– Тебе он вчера усталым показался? – Гунтрам отошёл от окна.
– С дороги все выглядят усталыми, сложно судить. Впрочем, с ног он не валился, не шатался, глаза у него не слипались и голос был не вялый, вполне себе бодрый.
– Вот и я о том же. Говорит, что устал, а на усталость ни намёка. Чем он таким ночью занимался, что до сих пор отсыпается? – задал вопрос Гунтрам. – И это королевский-то гвардеец.
– К чему ты клонишь? – полюбопытствовал герцог Эбергард.
– Юсуф ночью не вернулся. Впервые на моей памяти. Той же ночью, когда к нам прибыл этот Манфред. А он ищет Культ и тех, кто покушался на жизнь принца Генриха. Совпадение?
– Что? – удивился Бернард. Остальные, кажется, забыли, что он ещё не знает. – Так вот зачем он прискакал?
– Да большинству там плевать на Нертус, у них другие цели и интересы. Притом весьма приземлённые. Этот Манфред не дурак, хоть и похож на сына лесоруба. Как-то же он отследил Культ до Франкфурта.
– И что, выпорхнул ночью из замка и убил Юсуфа? – не поверил Эбергард.
– Вспомните, как он был одет.
Герцог задумался. А как задумается, сразу гладит бороду. Ненароком Его Светлость глянули на Бернарда, тот прибывал в схожем состоянии, и даже пальцы поднёс к подбородку.
– О чем думаешь? – спросил Эбергард.
– Утром в порту нашли тело, – не сразу ответил капитан городской стражи.
– Чьё?
– Не знаю, – ответил и опять задумался. – Его к реке тащили. Явно, знали, как избавиться от трупа, но не знали – где. Упыри из трущоб отчаливают с помойного берега, а этого на главную пристань волокли. Видно, хотели с пирса сбросить. Адалар спугнул. Я это к чему: гвардеец упоминал, что знает город. Наверно, уже бывал во Франкфурте. Может, даже жил здесь прежде.
– А значит, и слухи о мертвецах в реке слышал, – подытожил Гунтрам.
– Как-то уж больно шустро. Только прибыл и сразу людей кромсать? И не понятно, как он узнал, где искать Юсуфа, – заметил герцог Эбергард. – Даже я не знал.
– С кем он встречался? – поинтересовался Гунтрам.
– Понятия не имею, встречу устроил Вигерик. Вот что, надоело гадать, сходи-ка в порт, проверь покойника, а мы с Бернардом пока обсудим, сколько людей из стражи получится взять в Андернах.
Он рад прогулке, а то уже чувствует себя призраком замка. Спешит, но людей не затаптывает, скачет лёгкой трусцой. Утром на улицах Франкфурта тесно. Какой-то кретин перегородил улицу телегой и загружает бочки. Поднял бы шум, но она даже не запряжена, конь здесь же, за уздечку к ней привязан. Быстрей будет в объезд.
В порту и вовсе мрак. Народу как мух над тухлятиной. Вот ведь злачное место.
Где труп, сразу приметил. С лошади обзор отличный, будто с дозорной вышки, а ещё длинный, как столб, стражник сразу в глаза бросается. Вот и Адалар с ним рядом. Гунтрам направился к ним. Здесь сквозь толпу идти сложней, даже перед лошадью не расступаются. Смотрят на ездока недобро, нехотя пятятся, а кто и вовсе игнорирует, даже когда кобыла грудью упирается.
Один из стражников его заметил, сплюнул и закричал во всё горло:
– Расступись! Дайте, блядь, дорогу, – указал рукой на Гунтрама. Сам двинулся навстречу, расталкивая всех бесцеремонно. – Сука, хорош глазеть. Валите по своим делам, – подошёл к Гунтраму вплотную. – Чем можем помочь? – спросил учтиво. Хороша тень, уже городская стража узнаёт.
– Где мертвец? Нужно взглянуть, – ответил Гунтрам.
– Этот бездомный? – удивился стражник. – Зачем он вам?
Гунтрам смолчал, прищурившись. От этого прищура уже по всему лбу и вокруг глаз морщины. Стражник понял намёк. Тяжело проглотил слюну, взял коня под узду, повёл к покойнику. Там Гунтрам спешился, склонился над трупом, согнув колени.