Франкфурт 939
Шрифт:
Спустились в подвал, миновали винный погреб – на полу пятна, опять какой-то растяпа вино разлил – и подошли к толстой двери. Весь путь проделали в тишине. Она только усиливает страх. Засов щёлкнул, стальные петли скрипнули и худшие догадки подтвердились.
Глава 4
– Совсем сдурел? Знаешь, что будет? Я расскажу: Клык догадается, что кроме нас никто на такую глупость не пойдёт. Он начнёт отлавливать нас по одному, и допрашивать. Однажды к нему в лапы угожу я. Он подвесит меня за ноги и станет медленно вытягивать кишки, пока я не сознаюсь, – Брун при этом оживлённо и красочно жестикулировал, так что легко можно представить и едва
– Не будь бабой, – возразил Вигерик. – Ты же не думал, что всё будет легко? Будто добыча когда-то сама шла в руки. Всегда нужно рисковать. Риск – благородное дело. Или кишка тонка?
– Да ты вконец обнаглел, толстяк! Сидишь тут, никуда не выходишь, ни черта не делаешь, только распоряжения раздаёшь. И ты смеешь меня обвинять в трусости? Случись что, ты вдалеке от проблем и, поди, уже есть чем зад прикрыть, не так ли?
– Ты прав, я не выхожу из дома, но у меня есть то, что нужно всем – информация. Не забывай, ты сам ко мне пришёл, ты знал условия. По-твоему, я ничего не делаю? А многого бы ты добился без моей помощи? Я стою за каждым твоим успехом. И чем выше ты взбираешься, тем больше мне обязан, – сказал Вигерик и ударил по столу. От слов толстяка Брун вспылил. Громко топая, направился к столу, за которым тот сидит, а рука сама собой потянулась к рукояти клинка за спиной. Вигерик суматошно закрутил головой в поисках того, чем можно обороняться, но не нашёл и закричал, – Помогите!
Брун обошёл стол, схватил беспомощного гада за шею и приставил клинок к горлу.
– Не смей говорить, чем я тебе обязан, жирный урод. Ты свою долю получал с каждого дела, что я проворачивал, – дверь слегка приоткрылась в комнату вошла немая девочка-сиротка, а бугаи на первом этаже мольбы, похоже, даже не услышали. Шагов по ступеням уж точно нет. Брун бы услышал, у него очень чуткий слух. – Сегодня твоя поганая жизнь не прервётся лишь потому, что я решил тебя пощадить, понял? – Вигерик закивал. Брун убрал клинок и вышел. Спустился на первый этаж, окинул взглядом спящих громил.
Да уж, охранники. Вот кого грабь – не хочу.
А может, и не безумие. У Клыка такие же безмозглые недоумки. Да, есть над чем поразмыслить. Но сперва выпить. Не стоило, наверно, так с Вигериком. А впрочем, этот мягкотелый слюнтяй всё равно прогнётся. Подуется немного, да забудет.
Брун отброс этого мира, он вор, живёт в трущобах и каждый день видит смерть. Чёрт, он и сам рискует умереть или угодить в темницу. Здесь уважают силу и потому он груб и агрессивен. Запросто скажет в лицо всё, что думает. А если обстановка накалится, ударит первым.
Он вырвал из рук сонного громилы штоф – тот и теперь не проснулся, только хрюкнул – и вышел на улицу. Небо светлеет, солнце скоро встанет. К себе возвращаться не захотел, мыслей в голове слишком много. Решил пройтись.
Ночью по трущобам народу шныряет куда больше, чем днём. Обворовывать-то тут толком некого. Так, друг у друга переть. Серьёзные деньги без расправ и кровной мести – они там, где честный люд. Сюда разве что редкий дурак забредёт. Все знают, какие дела в трущобах делаются. Порой людьми честными и благородными движут мысли бесчестные и неблагородные. Кому убить, кому украсть. Самих их здесь и обворуют, а не повезёт – так и убьют. Брун как раз встретил одного везучего. Босоногий и голый идёт вдоль стены украдкой, растерянно озирается по сторонам.
Человек умный и знающий сам в трущобы не сунется. Сперва разыщет кого надо в городе, назначит встречу, переговорит, а когда придёт, все будут знать, что его трогать нельзя, он по делу. Это при удачном раскладе, но ведь бывает и иначе. Найдёшь
Тех, кто с кошельком расстался, но от затеи своей не отказался, выслушают. Может, и за дело возьмутся. Мало того, что плату получат, так ещё и новые «кошельки» в трущобы припрутся. Главное – им не намекать, что можно по-другому, без унижения. И совсем неважно, к кому обратятся, в трущобах действует принцип взаимных интересов. Всё равно деньги тратятся здесь на выпивку, шлюх, краденые шмотки и украшения.
Бруна в трущобах знает каждая собака. Ещё бы, второй человек в крысиной братии, а одевается неприметно, никак не избавится от прежних привычек. Когда ты вор, полезно быть незаметным. Впрочем, примет у него предостаточно. Раковина левого уха частично откусана. В юности на него собак спустили. На шее извилистый шрам. Запутался как-то в кустах. Украшений Брун не признаёт, но золотой крест на цепочке носит.
Ему кивают в знак приветствия и уважения, а он не обращает внимания, проходит мимо. Бредёт куда-то задумчивый и хмурый, потягивает из штофа гадкое пойло. Пить противно, но Брун пьёт. На ходу высоко запрокидывает голову, вытряхивая последние капли. Не прервался даже, переступая через пьяное тело, что распласталось в грязи прямо посреди дороги. Ещё немного и лежал бы лицом в свиных какашках.
Похоже, кто-то не уследил за животиной. Выпустил вечером попастись на улицу, полакомиться мусором, а свинья забрела в трущобы. Здесь для неё много вкусного. Ну всё, считай пропала. На обед в таверне у норманна будет свежая свинина.
Сам не заметил, как ноги вывели к её дому. Брун постоял немного, шатаясь.
– А-а, к чёрту.
Выкинул штоф подальше и несколько раз ударил в дверь. Потом ещё, и ещё, и только тогда послышался приближающийся топот. Так топают от недовольства. Дверь отварились и первое, что увидел Брун – кулак, прилетевший в лицо.
Глава 5
Саид проснулся на рассвете. Прислушался – тишина. Впрочем, не удивительно, Юсуф никогда не встаёт в такую рань. Скорее, он мог ещё не ложиться, но тогда бы Саида давно разбудили женские визги. Сон у него чуткий. Нет, брат ночью не возвращался.
Такое впервые. Порой он задерживается, приходит пьяный и не один, но всегда спит в своей постели. Такая уж у него привычка. За прошедшие полгода Саид хорошо его изучил.
Поднялся с кровати. Аккуратно опустил ноги на пол и подкрался к двери. Слегка приоткрыл, заглянул – пусто. Всё верно, Юсуф не возвращался. Отворил дверь полностью, зашёл. Больше не крадётся.
У брата, как всегда, бардак, вещи разбросаны, простынь смята, кровать не заправлена. Ему бы служанку завести, да он посторонним не доверяет. Боится, что выведают его тайны. Девок средь ночи гонит проч. Даже младшего брата к себе не пускает. Ещё не научился ему доверять. Они не виделись почти двадцать лет. Юсуфу было пятнадцать, когда он отбыл в страну немытых варваров. Саид присоединился к нему не так давно. Общение меж ними никак не наладится. Слишком уж они разные. Саид организованный и аккуратный, а Юсуф небрежный и своевольный. И как он только умудряется исполнять свои обязанности? Нет, эта работа не для него.