Фредерик Дуглас
Шрифт:
В Рочестере, растущем городе, прием оказался более радушным. Несколько сот человек собралось в большой зале, чтобы услышать рассказ Дугласа о его жизни в неволе. Они встретили аплодисментами его призыв сплотиться, чтобы избавить страну от этого страшного зла. Председательствовал на этом собрании эксцентричный, ученый и богатый Джеррит Смит, с которым Дугласу предстояло поближе познакомиться в дальнейшем. Джеррит Смит был настроен еще более воинственно, чем Гаррисон. Он требовал использования избирательной системы в борьбе за уничтожение рабства и настаивал» а том, чтобы аболиционисты
Из Рочестера Дуглас и Уильям Брэдбери, приятель Смита, направились в Буффало, также быстро развивавшийся город, где деловая жизнь кипела вовсю и пароходы ежедневно подходили к пристани.
Местным квакерам удалось достать для них только одну комнату в полуразвалившемся заброшенном доме на глухой окраинной улочке; раньше здесь помещалась почта. Явившись туда в назначенный час, Дуглас и Брэдбери увидели в комнате лишь несколько извозчиков; в грубой мятой одежде, с кнутами в руках, сидели они на лавках, оставив перед домом запряженные экипажи.
Брэдбери был возмущен. Потратив час на пустую, как ему казалось, болтовню, он ушел и в тот же вечер уехал пароходом в Кливленд. Но Фредерик остался. Почти всю неделю он ежедневно приходил на старый почтамт и говорил перед аудиторией, которая становилась все больше и больше. Затем перед ним раскрылись двери баптистской церкви. В ближайшее воскресенье он выступал уже под открытым небом, в парке, где собралось несколько тысяч человек.
В Ричмонде, штат Индиана, митинг аболиционистов был сорван, а ораторов забросали тухлыми яйцами. В Пендлтоне, в том же штате, программа выступлений Фредерика была неожиданно нарушена.
В городе невозможно было найти здание, и поэтому на самой окраине, в лесу, поставили платформу для ораторов. Вокруг нее собралось множество народу, и Фредерик, а также сопровождавший его на митинг Уильям Уайт были в очень приподнятом настроении. Но едва лишь забрались они на эту трибуну, как буйный отряд, состоявший примерно из шести десятков всадников, вооруженных дубинками, кирками и кирпичами, выехал из лесу, спешился и двинулся на них с явным намерением «убить черномазого».
Это была яростная, но неравная схватка. Квакеры старались прикрыть Фредерика, однако они и сами были беззащитны. Уайт, не покинувший своего поста, пытался умиротворить хулиганов и получил свирепый удар по голове — удар, от которого он упал, обливаясь кровью. Фредерик завладел палкой и отбивался изо всех сил, но враги одолели его, избили и оставили лежать на земле, думая, что он уже мертв. Затем все эти молодчики взобрались на своих коней и ускакали по направлению к Андерсену, где жило большинство из них.
Фредерик, весь окровавленный, в беспамятстве, лежал на опушке леса. Квакер Нил Харди перенес его в коляску и доставил к себе домой. Там Фредерика перевязали и заботливо ухаживали за ним. Правая рука его оказалась сломанной и навсегда утратила природную силу и гибкость. Но уже через несколько дней Фредерик поднялся и отправился в дальнейший путь — с правой рукой на перевязке, но в остальном, как писал он позже, «целехонек».
Следующей зимой вопреки советам друзей Дуглас решил начать действовать самостоятельно.
— Ваши слова
— Это будет необычайно сильная повесть, — задумчиво сказал Гаррисон, глядя на тлеющие в камине угли.
— Настолько сильная, — раздраженно ответил Теодор Паркер, — что вся эта свора немедленно явится сюда, чтобы увезти его. И ни законы, ни жители Массачусетса не смогут его защитить.
— Вы с ума сошли! — Мелодичный голос Уэнделла Филиппса сейчас звучал резко. — Как только эта рукопись будет закончена, я посоветую вам тут же бросить ее в огонь!
Но Гаррисон только усмехнулся.
— Джентльмены, — сказал он, — мы найдем выход Господь не допустит потери такого человека, как Фредерик Дуглас!
Собеседники долго глядели на Гаррисона; он сидел, окутанный сумерками, слабый свет камина озарял его спокойное лицо. Иногда немногословная вера Гаррисона ошеломляла этих ученых богословов.
И выход действительно был найден. В мае 1845 года появилась «Повесть о жизни Фредерика Дугласа», которой были предпосланы письма Гаррисона и Филиппса. Книга стоила пятьдесят центов и была издана большим тиражом. В августе Дуглас сел на британское судно «Кэмбрия», направляющееся в Англию; в кошельке его лежало двести пятьдесят долларов, собранных друзьями в Бостоне; вместе с Фредериком ехали аболиционисты и певцы — супруги Хатчинсоны и Джеймс Баффем, вице-президент Массачусетского общества борьбы с рабством.
Анна стояла на набережной и махала рукой на прощанье. Она улыбалась, хотя из-за набежавших слез уже не могла различить очертания корабля и дорогое лицо стоявшего на корме Фредерика. Оглушительный гудок парохода заставил маленького Фредди в тревоге ухватиться за мать и спрятать лицо в складках ее юбки. Ему хотелось домой. Рядом с Айной прямо и невозмутимо стоял шестилетний Льюис, держа за руку свою плачущую сестренку Розетту. «Заботься о матери и малышах, сынок. Я на тебя полагаюсь» Льюис повторял про себя прощальные слова отца. Теперь он — мужчина в доме. Девчонкам, конечно, поплакать можно. Льюис пристально глядел на лицо матери.
Прозвучали последние возгласы, в последний раз взвились в воздух платочки, раздались чьи-то приглушенные рыданья, и вот уже родные и друзья уехавших начали расходиться с набережной. Анна почувствовала легкое прикосновение к своей руке.
— Пойдемте, миссис Дуглас, — перед ней стояла жена Уэнделла Филиппса, — мы отвезем вас домой.
Анна улыбнулась. Она сама хотела, чтобы Фредерик уехал, чтобы он был вне опасности. Она не могла больше выносить смертельного страха, который постоянно владел ею с той самой поры, когда Фредерик вернулся из своей поездки по Западу. Муж не придавал особого значения «случаю в Индиане», но ведь сломанную руку не скроешь. Каждый раз, когда он после этого покидал дом, Анна знала, что может случиться. И поэтому она убедила его уехать, поэтому она улыбнулась и сказала: «Не тревожься о нас, Фредерик. Ты должен ехать!»