Фриланс
Шрифт:
Перед посторонним стыдно смалодушничать и отступить. И она пригласила меня в качестве постороннего.
А у меня тоже немеют пальцы. У меня мозги от этого немеют! Я не знаю, что сказать. Я вижу, что она уже все обдумала, спланировала, нашла оптимальные средства. И я не нахожу слов, чтобы прорекламировать жизнь.
«Жизнь может преподносить и приятные сюрпризы». Но лично у меня их не было. Все равно, что средства для похудения рекламировать – с твердой уверенностью, что никому не поможет.
Может, сбегать в гугл – посмотреть, что там написано
– Ничего не получается, – сказал Констанция. – Я не могу выбросить его из головы. Я не могу жить без его поддержки. Понимаешь, раньше, перед тем как получить его письмо, я видела во сне цветы. До этого мне снились только черно-белые сны, а потом вдруг стали сниться цветные. Много-много тюльпанов, поля тюльпанов…
– Как в Голландии?
– Лучше. Это были очень необычные тюльпаны: нежно-розовые, полные, на высоких стеблях. В жизни не бывает таких цветов.
– Ну, ясно.
– А теперь я даже снов не вижу. Сплошная чернота. Только учебники и тупые, кретинские разговоры. Мир вокруг меня серый, пустой, неинтересный, предсказуемый. Хочу оборвать все.
– И что? Глотнешь это? – спросил я тупо. – Мы же велотренажер хотели купить…
Как рекламировать жизнь? Научите меня!
– Не надо, пожалуйста, – попросил я просто. – Не надо… решать так круто. Я знаю, ты все хорошо обдумала. Одна из миллионов и ничего не теряешь. Но ты отложи это, просто отложи. Поживи пока, доучись. Этот Агент69 – тоже один из миллионов. У него свои проблемы, может. Иначе не торчал бы он в каких-то чатах. Просто заклинило немного. Как обида заклинивает. Ты хотя бы признаешься в этом, это уже поступок.
Я так не могу. Не могу никому признаться, что зарабатываю проституцией. Не могу ни с кем «поговорить об этом». Не могу никому рассказать, как дурно пахнет от этих старух, как они лапают меня, потому что считают безмозглым идиотом. Мне снятся их раздвинутые ноги. Все равно, что заниматься сексом под дулом пистолета. Но ведь нет никакого пистолета.
Мне кажется, что от меня воняет их духами, и все вокруг догадываются, где я беру деньги. Я подарил матери пальто, она так на меня посмотрела, будто все поняла. И мне не нужны люди, которые все обо мне понимают. Не нужны друзья, которые меня презирают.
Я не уверен, что жизнь сама по себе – хорошая штука. Ее можно украсить, конечно, сделать комфортной, обставить красивыми декорациями, но главное, чтобы внутри у тебя не было пустыни. Потому что… если пустыня – даже нет смысла заливать ее молоком и засыпать снотворным, ты и так мертв. Тебе не станет легче, жизнь тебя уже победила, уже убила. Но пока ты можешь чувствовать, значит, еще можешь бороться и можешь победить. Может, не в этом раунде, но в следующем…
Констанция смотрела очень внимательно и молчала.
Я сел на ее место перед пакетом и таблетками.
– А зачем молоко, док?
– Чтобы не открылась рвота…
– А пакет?
– Для страховки – на голову… И что? Так и будешь продолжать? – спросила
Я пожал плечами.
– Да. Я не случайно этим занялся. Я все взвесил. И я справлюсь. Травиться не буду.
Она села напротив.
– Я ничего не знала.
– Ну, не знала бы и дальше. Мы купили бы велотренажер, плазму или новый ковер. Сидели бы вечерами и вспоминали Агента69, пока ты не выбросила бы его из головы. Потом еще кого-то вспоминали бы. Или даже сняли бы другую квартиру – ближе к твоему институту.
– Зачем я тебе?
– Ты мне нужна. Ты одна. Мне кажется, я нашел идеальные отношения. Самые лучшие в моей жизни. Совершенные. Это единственное, что меня радует.
– Потому что без секса?
Я промолчал.
– Ты хочешь идеальных отношений без секса? Для этого ты выбрал меня? Потому что я даже не напоминаю тебе женщину? Ты ничего не перепутал? Может, тебе нужно было предложить это Владику? Вообще кому угодно, но не мне! Я не понимаю, чего ты хочешь! Мне кажется, у тебя есть какая-то иллюзия, которой я никак не могу соответствовать. О чем это мечта – о дружбе? О чистоте? О мире без секса? О велотренажере на двоих? Чего ты хочешь? Назови это как-то! Обозначь! Ты же копирайтер!
– Ну, я не очень хороший копирайтер, – я развел руками. – Я не могу это никак обозначить. И не могу тебе объяснить. Нет слов и нет никаких иллюзий. Ты говорила тогда о врачах, что вне работы они не думают о том, из каких запчастей люди собраны, потому что человек – это не просто набор органов. Так вот и я с тобой забываю о том, от чего обычно не могу отвлечься даже усилием воли – о глобальном половом акте, об удушливых запахах. Но на твой вопрос я не могу ответить сразу, быстро, сходу. Я не мечтаю о мире без секса или без женщин, мне нужно, чтобы в этом мире была ты. Если бы все решения лежали в горизонтальной плоскости, было бы намного проще. Я мог бы точно просчитать, чем это может закончиться или какие реакции может вызвать. Но я думаю, что никто этого просчитать не может: ни ты, ни я, ни Влад, ни Агент69…
Я вылил молоко в раковину. Почему-то оно казалось мне непригодным к употреблению. Таблетки положил в карман. Нужно будет – она еще достанет.
– Прости, – сказала она. – Может, ты и прав. Это у меня либо черное, либо белое. Хочешь, чтобы я тебе что-то пообещала?
– Вряд ли у меня есть право требовать обещаний.
Мы еще долго сидели молча. Тишина не давила. В этой тишине мы чувствовали себя одинаково отторгнутыми течением жизни. И никто из нас не мог нарисовать даже подобия светлого будущего.
За окнами стало сереть.
– У меня семинар первой парой, – вздохнула она. – И я к нему не подготовилась. Думала, уже не нужно.
– А я должен с одним банкиром встретиться. Вообще не пойму, чего он хочет.
– Вы проходили, что из всех животных только человек осознает свое существование как проблему, которую должен решать ежедневно, и именно поэтому он не животное?
– Тогда я точно не животное.
Мы еще помолчали.