Фронтовик
Шрифт:
– Экипажу отдыхать. Заряжающим, взять все ёмкости для воды, и пополнить их. Слева от дороги, в ста метрах, за кустарником, речка. Воды набрать. Пятнадцать минут у нас есть, пока обоз не нагнал.
Вот так бойцы стали выполнять приказ, мимо пролетело несколько грузовиков поднимая высокие столбы пыли, да танк весь запылён, на корме чуть не наносы. Меня больше волнует, что двигатель греется, пусть мы ему и даём остыть. Мы с мехводом стали осматривать и обслуживать машину, потом принесли воды бойцы, оба, судя по мокрой форме ещё и искупались прямо в ней. Тут и обоз подошёл. Правда, пришлось постоять, возницы бегали к речке и пополняли запас воды, лошадей поили.
– Время есть, - осмотревшись, сказал я.
– Мишустин, за старшего остаёшься. Товарищ мехвод, за мной.
– Есть.
– Есть, - отозвались оба,
По пути я показал тому на две колеи.
– Никак танк прошёл, - удивился тот.
– Да, «тридцатьчетвёрка». Следов движения назад не вижу. Глянем что там за кустарником.
На самом деле «Глаз» давно мне всё показал. Танк сполз в овраг, люки открыты, и никого рядом. Следов буксировки не видно. А цел или нет, увидим, когда осмотрим, что я и собирался сделать. Мы по колеям вышли к краю оврага, и скатились вниз, крутой склон, обратно танку тут точно не подняться. Внизу собрав вал земли, куда врезался носом, и стоял вполне свежий танк «Т-34», с пушкой «Ф-34». Мы стали осматривать боевую машину.
– Боекомплект полный, - сказал Крапивин, до пояса нырнув в башенный люк.
– Механик-водитель видимо сильно травмировался, тут всё в крови. Экипажа нет, - сказал я, заглянув в открытый люк мехвода.
– Похоже с двадцать второго тут брошен, может двадцать третьего. Или забыли, или не на ходу.
Скорее всего был налёт, мехвод ничего не видя нёсся прочь от дороги и влетел в овраг. Или сам вылез, или вынесли, танк с тех пор здесь. Может экипаж погиб потом, мы там видели братскую могилу недалеко от стоянки «КВ». Я решил проверить что с бронемашиной, забрался на место мехвода, масса не выключена, как и ожидалось батареи разряжены в ноль, вот так долго подсасывал, пока соляркой не запахло, и попробовал запустить воздухом, благо баллоны как раз полными были. Почти сразу заработал стартер, вселяя надежду, а за ним рыкнув, взревел и сам дизель, выкинув немало чёрного дыма, с несгоревшей соляркой, из труб глушителей. Оставив того тарахтеть на малом ходу, я выбрался наполовину из люка, и осмотрелся. По ходовой и коробке пока не знаю, но с двигателем нареканий нет, тут он не пострадал. А то я опасался, что слетел со станины. Дальше Крапивин встал перед танком, и стал показывать руками что делать. Да пусть делает, я «Глазом» всё вижу. Сдав назад, корма задралась на склоне, уже хорошо, коробка и ходовая целые, и с разворотом подмяв вал левой гусеницей, я выехал на дно оврага, где и остановился. Подобрав Крапивина, он эту машину не знал, я опасался, что запорет что-то, тот в башенном люке сидел и через переговорное устройство мной командовал. Рация не работала, явно лампы побиты, сама машина радиофицирована, а вот внутренне переговорное устройство, вполне. Нас ждали, до оврага метров триста было, слышали запуск и рёв движка, так что найдя нормальный покатый склон, на скорости я поднялся на верх, и подкатил к колонне, встав за кормой «КВ».
– Мишустин, принимай аппарат, теперь это твоя машина. Экипаж найдёшь сам, я тебе никого не дам. Сам за рычаги этой малышки пока сядешь. В баках половина объёма солярки, боеукладка полная.
Тот быстро забрал вещи из «КВ», перенеся в свою машину, по виду тот вполне доволен был, свой танк под командованием, это свой танк. Обоз всего полчаса стоял, ну и дальше. Я с Мишустиным ехал, километров пять, учил его всем хитростям управления этой машины, вполне освоил, танкист опытный, на лету схватывал. Дальше перебрался в свой тяж, и покатили вперёд. А в принципе всё, отмахали за день семьдесят километров, и вышли к тылам кавалерийской дивизии. Причём, на перекрёстке нас остановили, тут пост, и целый полковник-танкист. Тот взял, надавил чином на интенданта, забирая оба наши танка, да ещё ограбил обоз, на снаряды для «сорокапяток», углядев характерные ящики в повозках. Интендант возмущался, своего комдива вызвал, посыльного отправил, одного из кавалеристов, но полковник, он из Седьмой танковой был, начальник штаба, настаивал на своём. Свару прекратили генералы, трое, вышли к нам. Тут оказываться рядом штаб генерал-лейтенанта Болдина, что и командовал группировкой войск, наступающих на Сувалки. Экипаж моей машины был построен у «КВ», Мишустин стоял по стойке смирно у своей «тридцатьчетвёрки» в одиночестве.
Болдин быстро навёл порядок, велел поделится с танкистами, у них со снарядами совсем уж швах, и направился к моим танкам.
– Кто такие?
– Лейтенант Иванов, товарищ генерал-лейтенант, Четвертая танковая дивизия, пострадал в железнодорожной катастрофе. Травма головы, потерял память. Выписали из госпиталя сегодня. В дивизии оформили сразу, как в госпиталь попал, чтобы дезертиром не назначили. Сегодня утром принял под командование «КВ», по приказу старшего батальонного комиссара Лунёва. Охранять обоз кавалерийской дивизии. За время следования были трижды атакованы авиацией, потери небольшие за счёт раннего обнаружения самолётов противника. За время пути экипаж моего танка уничтожил шесть немцев, авианаблюдателей, что наводили авиацию на наши транспортные колонны. Лично уничтожил их фугасом башенного орудия. Потом два грузовика с двадцатью диверсантами в нашей форме, уничтожены встречным пулемётным огнём танка «КВ», и вот нашли брошенный танк. Я передал его под командование старшего сержанта Мишустина, что у меня был наводчиком. Обоз доведён до цели назначения благополучно. Доложил, лейтенант Иванов.
– Из училища?
– Да, товарищ генерал. Казанское танковое.
То, что я не скрывал потерю памяти, думаю объяснять не надо почему? Надеялся, что меня сменят и куда в тыл отправят. Вон обоз неплохо довёл, другие буду водить. Как танкист я им был непонятен, но видимо на мои слова не обратили внимания. Ладно, повоюем.
– Ясно. Что с машинами?
– Обслужить требуется. Солярки примерно шестьдесят процентов, боеукладки полные. Требуется пополнить личным составом.
– Неплохо. Поступаете в распоряжение своего комкора, генерала Хацкилевича.
– Есть, - козырнул я.
Комкор тут же выступил вперёд, опросил меня ещё раз, как будто не стоял ранее тут, и не слышал. Сам генерал расстроен был, я уточнил в чем дело. Оказалось, тылы так разбиты, что приход нашего обоза удивил всех. Мало обеспечения, авиация немцев зверствуют на дорогах, а она тут на Сувалки одна.
– У меня есть некоторые личные запасы, - подумав, сказал я.
– Спёр на складах, где «КВ» пополняли всем необходимым, обозники помогли доставить.
– Короче, что есть?
– сразу заинтересовался генерал.
– Немного фугасов к моему орудию, около сотни снарядов к танкам «три-четыре», в основном осколочные. Топливо, две тонны солярки, и около пяти обычного бензина.
– Мелочь, но хоть это. Я и такому рад буду. Где это всё?
– Могу сходить и узнать где выгрузили.
– Бегом. А я пока займусь экипажами, подберу людей.
Я отбежал, нашёл низину, свидетелей нет, и достал что нужно. Эти пять тонн бензина, это уже мои личные запасы, из другого мира, тут они нужны, жалеть не стоит. Некоторые танки на них ходят, броневики. Остальные или на авиационном танковом, или на солярке. Бегом вернулся, и Хацкилевич направил со мной интенданта с бойцами, он всё и принял. Даже два грузовика смог найти, куда грузилось часть. Экипаж нашли. Мишустина вернули мне, а «тридцатьчетвёрку» принял капитан, его экипаж как раз на таком и воевал, потеряли в бою. Топливо и снаряды закончились и расстреляли беспомощных. Те через нижних люк выбрались и смогли так спастись. Редкий случай, повезло. Нас покормили горячим, с кухни, это хорошо, а то весь день на сухпае, каша была, и вкусная, а дальше перекинули к месту будущей атаки. Тут сам Хацкилевич командовал. Я видел, как танки пополнялись топливом и снарядами. Машины знакомые, это то, что я передал. Кроме фугасов, их мне отложили, танк с таким орудием в корпусе всего один был, и он мой. «Глаз» уже всё показал, вот я покинул боевую машину, и добежал до группы командиров, что что-то обсуждали у карты. Испросив разрешения обратится, получил его и сказал Хацкилевичу:
– Товарищ генерал, разрешите моему танку одному попробовать сначала?
– Не понял?
– повернулся тот ко мне с недоумением на лице.
– Что задумали, лейтенант?
– Я могу выявлять замаскированные орудия, а снаряды моей машины, даже положить рядом, это накрытие, покатаюсь, вызывая огонь на себя. Выбью пушки, и дальше уже остальные атакуют. Тогда шансы есть, и немалые.
– Хм, мне нравится. Если получится, орден дам.
– Я же не один, с экипажем.
– И им медали, - легко согласился тот.