Фронтовое братство
Шрифт:
— Это в секторе Сто четвертого стрелкового полка, — сказал Легионер, провожая взглядом огненный хвост реактивного снаряда.
Малыш сидел на краю траншеи, уплетая галеты и кровяную колбасу.
Прибывший с группой снабжения Толстяк увидел его. Постоял, глядя, как он с жадностью ест. Потом взорвался:
— Да поможет тебе Бог, шутовская обезьяна, если мне доложат, что хоть чуточка галет украдена. Тогда за хищение ты лишишься своей пустой башки. — Сделал глубокий вдох. — Это будет самый чудесный день в моей жизни, когда я смогу привести тебя в трибунал, который выносит только смертные приговоры.
— Так точно, герр фельдфебель, — усмехнулся Малыш с набитым галетами ртом. И, не встав, щелкнул каблуками.
Толстяк открыл и закрыл рот. Потом пытливо спросил:
— Откуда у тебя галеты?
Малыш снова щелкнул каблуками, не вставая с удобного места на краю траншеи.
— От одной шлюхи из Дубрасны, герр фельдфебель. Она прислала их с власовским казаком на старой лошади в яблоках [128] .
— Дерзкий тип, — фыркнул Толстяк. Он хотел сказать еще что-то, но утратил дар речи и торопливо ушел. На него неприятно подействовал взгляд оберстлейтенанта Хинки, словно бы говоривший: «А не пойти ли тебе вперед со своими ударными войсками?» Одной этой мысли было достаточно, чтобы привести Толстяка в дрожь. С какой стати этот несносный офицер привел его, ротного фельдфебеля, на позицию, будто ему, младшему командиру на канцелярской должности, есть что здесь делать? Совершенно нелепая мысль! Эти щенки-офицеры возомнили о себе черт-те что. Нет, костяк армии образуют опытные младшие командиры. Разве не был младшим командиром сам фюрер? И возвысился над всеми этими золотистыми фазанами [129] .
128
Власову позволили формировать свои части только в сентябре 1944 года, да и то на фронт они не сразу попали. — Прим. ред.
129
Золотые фазаны — так в народе называли высших партийных функционеров, прежде всего гаулейтеров; но часто это название распространялось вообще на категорию высшего чиновничества и генералитета. — Прим. ред.
Толстяк засмеялся при мысли, что генералы должны щелкать каблуками перед младшим командиром.
Хинка удивленно посмотрел на него и спросил, что смешного.
Толстяк вздрогнул.
— Пришла в голову забавная мысль, герр оберстлейтенант.
— Вот как? — сказал Хинка. — Уж не о штурмовом ли подразделении с полной боевой выкладкой?
Лейтенант Ольсен улыбнулся.
— Может, фельдфебель хочет отправиться на вылазку?
Малыш издал вопль.
— Да он там наложит в штаны!
Хинка строго взглянул на него.
— Будь добр, помолчи, избавь нас от своих нелепых высказываний. Фельдфебель — твой начальник. Не забывай этого!
Малыш снова щелкнул каблуками и насмешливо ответил:
— Слушаюсь, герр оберстлейтенант. Ни в коем случае не забуду. К сожалению.
Хинка с трудом сдерживал смех, но все-таки смог произнести:
— Смотри мне!
— Готов, Байер? — прошептал лейтенант Ольсен, похлопывая Старика по плечу.
Малыш встал рядом со Стариком, держа ручной пулемет перед собой, как лопату. Оберстлейтенант Хинка с безнадежным видом покачал головой. Говорить с Малышом о наставлениях не имело смысла.
— Шанцевый инструмент держите в руках так, чтобы не гремел, — сказал Старик, — и наблюдайте друг за другом, чтобы никто не потерялся.
Мы перевалились через бруствер траншеи и поползли по зловещей ничейной земле к позициям русских.
Мы бесшумно прокрались по галерее, пробрались, как пантеры, под колючей проволокой и осторожно поползли в темноту, черневшую впереди бархатной стеной. Легионер и я ползли следом за Стариком. За нами — Малыш с Портой. Хайде тащил за собой волоком небольшую сумку со связками гранат для подрыва блиндажей. Дышал он шумно, будто астматик. Как и всегда, когда боялся.
Нас окружала зловещая тишина. Земля дышала. От болот поднимались испарения. Стоял запах горелой древесины.
Мы чувствовали себя ужасно одинокими. Повсюду таилась смерть.
Старик бесшумно поправил свое тяжелое снаряжение и взглянул на автомат, проверил, хорошо ли вошел на место длинный рожок. Хайде провел ладонями по гранатам в голенищах.
Кенигсбержец держал перед лицом саперную лопатку.
Малыш хотел было закурить.
— Идиот, — прошептал Легионер, — хочешь, чтобы мы все воспарили, как ангелы?
— Поросенок, — буркнул под нос Малыш.
— Замолчи ты, — нервозно прошептал Старик.
Бауэр опустил голову на сумку с гранатами.
— Ничем хорошим это не кончится, — с безнадежностью прошептал он.
Лежа вплотную друг к другу, мы смотрели поверх холмика на позиции русских, находившиеся пугающе близко. Можно было коснуться минного поля противника, просто вытянув руку.
Малыш привел в боевую готовность ручной пулемет и взглянул на Старика.
— Как планируешь пробираться через минное поле?
Легионер закусил губу.
— Мы и ахнуть не успеем, как взлетим к облакам.
Больше он не сказал ничего. Послышалось легкое позвякивание. Все мышцы у нас напряглись.
— Черт возьми! — прошептал Порта. Толкнул Малыша. — Смотри влево!
Снова позвякиванне в темноте и негромкая русская брань:
— … твою мать!
— Иван собственной персоной, — бодро прошептал Малыш.
Старик дал ему сильного пинка.
Он ничего не сказал, но мы чувствовали, что ему хочется сказать кое-что.
Мы плотно прижались к земле и затаили дыхание. Малыш привел пулемет в положение для стрельбы, готовясь косить противника.
Глаза Порты блестели в темноте; в руке он держал боевой нож. Штайн отвернул предохранитель гранаты. Фарфоровое кольцо слегка звякнуло [130] .
Из темноты донесся смех.
— Mille diables! — прошептал Легионер. — Скоро он перестанет веселиться.
В нескольких метрах от нас появились четыре темных силуэта. Чтобы взять пленных, нам требовалось только протянуть руки. Проблема решалась безо всякого шума. Все казалось очень простым.
130
На самом деле кольцо было проволочным; из фарфора делался шарик, за который солдат выдергивал это кольцо. — Прим. ред.
Мы бесшумно подкрались к этим четверым, совершенно не подозревавшим об опасности.
Слышно было, как они шепчутся и негромко смеются.
Внезапно тишину ночи нарушил шум падения и краткий вскрик. Хайде упал в какую-то яму.
И тут поднялся переполох. Четверо русских подскочили и бросились со всех ног к своим позициям, крича:
— Германцы! Германцы!
Малыш вскочил, издал рев и рубанул ближайшего русского саперной лопаткой наискось по плечу.
С русской стороны взлетели с шипением осветительные снаряды, залив местность резким, ярким светом.