Фронтовое милосердие
Шрифт:
Чтобы заключить мысль, я должен снова предоставить слово писателю М. Алексееву.
«…Я сказал „кровопролитные“ не потому, что так говорят и пишут о всех боях. Во всех боях проливается кровь. Но там, за Гроном, ее пролилось уж очень много, в таком пекле мы не бывали, пожалуй, со времен Сталинграда и Курской дуги, и потери наши были особенно тяжки и горьки, потому что все это происходило совсем недалеко от рубежей, на которых нас ждала Победа. Может быть, Олесь Гончар и побранит меня за то, что я кое-что добавлю к тому, что им сказано и в воспоминаниях и в трилогии („Знаменосцы“. — Е. С.). Один из любимых его героев, Воронцов, в жизни майор Петр Воронцов, замполит нашего полка, погиб там же, за Гроном, погиб вместе с командиром полка подполковником Ходжаевым…Есть в Словакии один крохотный городок… Десять лет назад я был там. Побывал и за Гроном, в Каменине (в прошлом Камендин), посидел на правом крутом берегу реки, среди виноградников, возле бункеров… и в какую-то минуту вздрогнул, услышав за спиной: „Три танкиста, три веселых друга…“ За моей спиной стоял и улыбался человек, маленький, чернявый. „Зыдырастуй, кичи капитан!“ — вскричал он и повис у меня на шее… Я вспомнил: да это же наш толмач, наш переводчик, тот самый,
31
Алексеев М. Т. 5. С. 51.
Я прочитал эти страницы не раз и не два. Их написал солдат-писатель, прошедший всю войну. Он писал о том, что сам на войне пережил, испытал, видел и вдоволь хлебнул самого что ни на есть горя тяжкого, переживаний неслыханных. И если можно что здесь добавить, так это то, что таких боев, которые описаны М. Алексеевым, за 1418 дней Великой Отечественной войны было много. Солдаты и офицеры действующей армии по своему социальному происхождению и положению — рабочие, колхозники, интеллигенция. По своему физическому, физиологическому и в первую очередь нервно-психическому статусу они не похожи на тех, какими они были, работая по своей специальности в условиях мирной жизни. К их лечению в случае заболеваний и ранений, а также к профилактике заболеваний и осложнений ран нельзя подходить с меркой мирного времени. Она неприемлема. Ничем, кроме сказанного выше, нельзя объяснить то, что средние сроки лечения раненых солдат и офицеров действующей армии были не менее чем в три раза продолжительнее сроков лечения больных с производственными, уличными и бытовыми травмами в условиях мирного времени. Не может быть двух мнений и о том, что в последних случаях процент осложнений ниже, а их тяжесть меньше, чем при ранениях на войне. Причины этому те же. Поэтому крайне нежелательно людей, имеющих начальные формы бронхитов, бронхотрахеитов и трахеитов, а также вяло текущие, не мешающие трудовой деятельности ревмокардиты, определять в число «активных штыков». Неотвратимые тяжелые физические напряжения и различной степени охлаждения на войне обусловливают у них в первую очередь и многократно чаще, чем у солдат, которые до войны не имели этих начальных, амбулаторных форм заболеваний, развитие «легочного сердца» и пороков сердца. Физическое и нервно-психическое перенапряжение, недосыпание, охлаждение и переохлаждение резко снижают резервные силы органов и тканей, а следовательно, меняют реактивность организма, снижают его защитные реакции. Они обусловливают частоту осложнений ранений. Вот почему нельзя оставлять за рамками научных докладов о ранах и раневых инфекциях, а также о шоке главный объект изучения — человека, его нервно-психический и физический статус.
Ну а теперь вернемся к тем, кто в боях на гронском плацдарме сложил свои головы, или получил увечья, или, наконец, остался жив, работает или находится на заслуженном отдыхе. Нельзя сводить роль этих боев просто к обороне и удержанию населенных пунктов Барт и Камендин. Дело в том, что 2-й и 3-й Украинские фронты 17 февраля из боевых действий узнали, что 6-я танковая армия СС, получив пополнения людьми и боевой техникой, после наступления в Арденнах против англо-американских войск была переброшена в Венгрию. В Арденнах она нагнала такого страху на союзное командование, что У. Черчилль был вынужден обратиться к И. В. Сталину с просьбой ускорить наступление, которое заставило бы Гитлера снять войска с Западного фронта.
Задача, которую ставило политическое и военное руководство фашистской Германии перед 6-й танковой армией СС, сводилась к нанесению внезапного мощного броневого удара совместно с моторизованной пехотой и авиацией, в Венгрии по силам 3-го Украинского фронта, разгрому их, а следовательно, и к срыву дальнейшего их наступления на венском направлении. Для выполнения этой задачи 6-я танковая армия СС располагала необходимыми силами и средствами. В ее составе было четыре танковых дивизии СС, сведенные в два танковых корпуса. По прибытии в Венгрию ей подчинили 44-ю пехотную дивизию немцев, 20-ю и 25-ю пехотные дивизии венгров, 23-ю танковую, 3-ю и 4-ю кавалерийские дивизии. Скрытно перебросив и сосредоточив ее между озерами Балатон и Веленце, командование фашистского вермахта не без основания рассчитывало на разгром войск 3-го Украинского фронта силами 6-й танковой армии СС, 6-й общевойсковой и 2-й танковой армиями.
События на гронском плацдарме сделали тайное явным: не одна 6-я танковая армия СС приняла участие в нанесении контрудара. Поэтому войска 7-й гвардейской армии в боях за плацдарм внесли огромный вклад в дело разгрома врага в Венгрии и в успешное проведение Венской операции.
Обнаружение частей 6-й танковой армии СС на гронском плацдарме позволило нашему командованию принять необходимые меры по укреплению обороны на будапештском направлении. Ставка Верховного Главнокомандования приказала командующему 3-м Украинским фронтом приостановить подготовку к наступлению и незамедлительно приступить к организации обороны, особенно противотанковой.
Имелось в виду, что после уничтожения вражеских танков фронт перейдет в наступление на Вену.
Фашистское командование, чтобы сломить войска 3-го Украинского фронта, наметило нанести три удара. Главный из них — из района севернее Балатона и южнее озер Веленце и Гант силами 6-й танковой армии СС и большинством 6-й армии в юго-восточном направлении на Байю, с последующим выделением части средств для нанесения удара на восток, на Дунапентеле, а потом с поворотом на север, по западному берегу Дуная — в общем направлении да Эрд, севернее которого, в Чепеле, находился временный железнодорожный мост через Дунай, Второй удар враг планировал нанести из района восточнее Надьканижа на Капошвар, чтобы его захватить. Для этого выделялась 2-я танковая армия. Третий удар должен был наноситься с территории Югославии из района Дони-Михоляц в северо-восточном направлении навстречу 6-й танковой
Противник начал наступление в ночь на 6 марта на южном участке фронта против 3-й Югославской и 1-й Болгарской, а также правого крыла 57-й армий. Ему удалось форсировать в двух местах реку Драву и захватить два тактических плацдарма до 8 по фронту и до 5 километров в глубину каждый. На помощь этим армиям был брошен 133-й стрелковый корпус, находившийся в районе Печ, в 30 километрах севернее плацдармов.
Утром 6 марта после тридцатиминутной артиллерийской подготовки главные силы 6-й танковой армии СС и 6-й общевойсковой армии врага перешли в наступление на юго-запад в направлении Шимонторньи. Упорные и ожесточенные бои шли днем и ночью. Авиация 17-й воздушной армии в первый день боев совершила 358 самолето-вылетов, из них 227 для ударов по танковым дивизиям врага. 4-я гвардейская и 26-я армии с участием 18-го танкового и 1-го гвардейского механизированного корпусов упорно сдерживали натиск вражеских танков. В результате за первый день боев противнику удалось вклиниться в нашу оборону только на 2–4 километра. С утра 7 марта и в последующие дни танки и штурмовые орудия врага, а также пехота на бронетранспортерах продолжали попытки взломать нашу оборону. Но неся большие потери в людях и боевой технике, они не имели сколько-нибудь значительных успехов и только 12 марта с трудом заняли Шимонторнью, в 30 километрах юго-восточнее исходного положения для наступления. Дальше на этом направлении им пройти не удалось. На восток главная группировка продвинулась только на 15 километров. На такое же расстояние в восточном направлении продвинулась и 2-я танковая армия врага, действовавшая против 57-й армии. На юге все продвижение в северо-восточном направлении закончилось успехами первого дня наступления.
К 15 марта наступательный порыв фашистских войск иссяк. Наступил переломный момент, которым не замедлили воспользоваться 2-й и 3-й Украинские фронты. 16 марта их войска перешли в наступление. Началась Венская наступательная операция.
Медицинская служба в ходе Балатонской оборонительной операции не имела возможности должным образом подготовиться к ней. Но об этом будет сказано позже. Сейчас нужно показать медицинское обеспечение боевых действий на плацдарме за Гроном.
Потери 7-й гвардейской армии за февраль не были большими. Если учесть, что они за февраль составили 6667, а с 10 по 28 февраля — 6660 человек, то не будет большим преувеличением сказать, что потери в основном приходились на период боев за удержание плацдарма, а именно на 17–24 февраля. Следовательно, 7 дивизий, находившихся на западном берегу реки Грон, в среднем теряли за сутки ранеными, контужеными и больными более 830 человек, а на дивизию приходилось около 120 человек. Это сравнительно немного. Но среднесуточные потери 72-й гвардейской стрелковой в этот период были значительно выше, в особенности если учесть малочисленность личного состава соединения и оборонительный характер боев, когда на первое место выдвигалась одна из главных задач — не оставить ни одного тяжелораненого на поле боя. А ведь пропавшие без вести — это, как правило, солдаты и офицеры, попавшие в плен, а также тяжелораненые, оставшиеся на поле боя.
Медицинская служба 7-й гвардейской армии имела 10 ХППГ, 3 ГЛР, 2 ИППГ, 1 ЭГ, 2 ЭП и роту медицинского усиления. Все они располагались на восточном берегу Грона. В этих медицинских учреждениях было 6700 коек. На 15 февраля, то есть за два дня до наступления немцев, было занято 3419 коек. Начмедарм полковник медицинской службы А. Н. Григорьев правильно поступил, направив на плацдарм оперативную группу и придав ей в оперативное подчинение 49 санитарных машин, которые выделялись отдельным ПМП стрелковых полков. Медицинской службой армии все делалось для того, чтобы не оставлять раненых на поле боя. Пропавших без вести за февраль в 7-й гвардейской армии было 2127 человек. Они в основной своей массе были из 72-й гвардейской стрелковой и 6-й гвардейской воздушно-десантной дивизий, а также частью — 81-й гвардейской стрелковой. По позиции, занимавшейся 72-й гвардейской, быстрыми темпами прошла армада танков и штурмовых орудий, а также пехота на бронетранспортерах двух дивизий 1-го танкового корпуса 6-й танковой армии СС. В этих условиях физически невозможно было эвакуировать с поля боя всех без исключения пострадавших, как и избежать пленения части солдат и офицеров.
Через реку Грон было четыре переправы, которые подвергались интенсивному артобстрелу и авиационным бомбардировкам. Непрерывно велись работы по их восстановлению. Когда противник блокировал дороги к переправам, эвакуацию раненых пришлось вести обходными маршрутами. Раненых переносили через реку на носилках и плащ-палатках, на восточном берегу погружали в санитарные машины или на повозки и эвакуировали в медсанбаты или в госпитали армии.
Некоторые медсанбаты выполняли функции армейских медицинских учреждений. К числу их принадлежал медсанбат 375-й гвардейской стрелковой. Он принимал раненых и больных из Других дивизий и частей армейского подчинения. 346 человек поступили в «чужой» для них медсанбат 409-й стрелковой. В боевой обстановке, когда нарастала угроза окружения ПМП и ДМП, последние, чтобы не оставлять раненых врагу, погружали их в имевшийся у них транспорт, оставляя медицинское и санитарно-хозяйственное имущество.