Фрося. Часть 4
Шрифт:
Фрося сквозь зубы процедила:
— Что ты тут делаешь, как сюда попал, где Сёмка?
Все эти вопросы она задавала, не дожидаясь ответов, такой растерянной Фрося никогда себя ещё не ощущала.
— Начну с того, что я очень по тебе соскучился и сейчас безумно рад видеть.
Сёма в своей кровати, он меня и впустил вчера вечером сюда в квартиру, как понимаешь, я тут спал, а теперь проснулся, но вижу самый сладкий сон в своей жизни…
— Марик, не паясничай, мы же с тобой уже попрощались навсегда, зачем
Марк сел в постели, по пояс укрытый одеялом и тут Фрося обратила на его внешний вид пристальное внимание: за это время, что они не виделись он значительно похудел.
Особенно это было хорошо видно по лицу, на котором обозначились скулы, глаза запали, от носа к губам пролегли две глубокие борозды, а во взгляде плескалась печаль, не смотря на его радостную улыбку при виде Фроси.
Крайне утомлённая женщина тяжело присела на край кровати:
— Марик, попробуй всё же объяснить происходящее и как можно быстрей, я очень устала после длинной дороги.
— А, собственно говоря, мне нечего особенно объяснять.
Вчера в очередной раз крупно разругался с семьёй, чтобы как-то успокоиться, решил прокатиться на машине по городу, проезжал мимо спортивного дворца, увидел выходящего из него твоего сына, подвёз его и напросился на ночлег.
— Да, предельно всё просто… Но зачем вы это сделали?
— Про себя я уже всё объяснил, а у сына твоего добрая, отзывчивая душа, но, главное, разве мы могли предположить, что ты так неожиданно и так внезапно появишься.
— Ну, и, что дальше?
— Фросенька, может быть воспользуемся подвернувшейся ситуацией и ты не будешь дуться, а нырнёшь в мои объятия и продлишь мои сладкие сновидения.
Марк потянулся к женщине, желая её привлечь к себе, но та отшатнулась и резко поднялась на ноги:
— Марик, я все эти дни постоянно думала о тебе, вспоминала твои руки, губы и жар твоего мужского крепкого тела.
Честно признаюсь, мне очень хочется к тебе под одеяло до спазмов во всех частичках изголодавшегося по тебе тела, но я этого не сделаю.
Никогда, слышишь, никогда, я ради только сексуального влечения не залезала и не залезу к мужчине в постель.
Пойми меня, из-за этого разового удовлетворения разгулявшейся похоти я в последствие возненавижу себя, а потом и тебя.
В том подпольном доме, где мы с тобой встречались в последний раз, я для себя окончательно решила, что между нами всё кончено, я должна научиться жить без тебя, что, собственно говоря, с большим трудом и делаю.
Утром, если будет желание, за чашечкой кофе поговорим, а сейчас я очень хочу спать.
С этими словами, она вынула из шкафа чистое постельное бельё, подушку, одеяло и ушла в зал спать на жёстком диване.
Глава 37
Фрося
Она резко распахнула глаза.
В кресле, напротив дивана, где она спала, сидел, одетый к выходу в школу её сын и потягивал ароматный напиток, попутно откусывая с наслаждением от толстого куска батона, намазанного сливочным маслом и мёдом.
— Привет, сынок, вижу, отсутствием аппетита не страдаешь.
— Мамуль, прости, что разбудил, но я очень по тебе соскучился.
— Он ещё здесь?
— Да, сидит на кухне, пьёт кофе и курит.
— Ты, мне хочешь и можешь что-нибудь объяснить?
— Мам, мне сейчас нужно убегать в школу, приду и вечером наговоримся от души, но думаю, что дядя Марк многое из того, что я расскажу, сейчас сам тебе разъяснит.
Сёмка запил последний кусок батона кофе, нагнулся над лежащей на диване матерью и поцеловал её в щёку:
— Мамуль, я тебя очень люблю и очень тобой горжусь.
И не дав ответить или что-нибудь спросить, выбежал из комнаты.
Приняв душ, в домашнем халате и тапочках, с закрученным на голове полотенцем, Фрося зашла на кухню.
Там по-прежнему возле открытого окна с неизвестно какой по счёту чашкой кофе и сигаретой сидел на табуретке Марк:
— А, Фрося, не злись на меня, я скоро уйду, просто нам необходимо ещё раз серьёзно поговорить, это, в первую очередь, очень важно для тебя.
— А я ни капельки не злюсь, а если бы ты вдруг ушёл не попрощавшись, то очень бы расстроилась.
— Фросик ты не предсказуема, я думал, что хорошо разбираюсь в людях и особенно в тебе, в твоих привычках, взглядах и характере, но на сей раз на твой счёт глубоко ошибся, а ведь мы за эти четыре года провели рядом столько незабываемых дней.
— Марик, ты, когда уезжаешь?
— Приблизительно через две недели.
— Поклянись, что этот серьёзный между нами разговор до самого твоего отъезда, на сей раз будет последним, я устала с тобой прощаться наяву и мысленно, мне легче будет вспоминать великолепного любовника, блестящего ухажёра и плакать, чем видеть такого на себя не похожего и до боли в сердце жалеть тебя.
— Фросенька, не надо меня жалеть, я по-прежнему здоровый, богатый и очень тебя люблю.
— Правда, любишь?
— Четыре года назад, когда мы с тобой волею проведения оказались в Вильнюсе и в ресторане, когда ощутил твоё тело во время танца в своих объятиях, я почувствовал к тебе безумное влечение, но это была ещё не любовь, ведь я тогда смог устоять и не наделать глупостей.
Прошло короткое время и я стал понимать, что не могу без тебя дышать, не могу долго не видеть, не могу думать мысленно не советуясь с тобой, не говоря уже о безумном сексуальном влечении, вот тогда понял, ЭТО, И ЕСТЬ ЛЮБОВЬ…