Фрунзе. Том 2. Великий перелом
Шрифт:
Комиксы в СССР последнее время стали очень мощным трендом.
Не развлекательные, правда. Отнюдь нет. К сожалению, высокий уровень бедности общества не позволял их еще продвигать в широкие массы. Хотя они и пересекались с безумно популярным в народе лубком.
Но вот в армию они зашли очень прочно.
Казалось бы – где армия и где комиксы? Но низкий уровень образования требовал более комплексных инструкций и наставлений, поэтому в войска уже ушли тиражи почти что сотни разных номеров таких вот учебных комиксов.
Например, повествующих о сборке-разборке и чистке оружия.
Полистал.
Посмотрел.
Краткие пояснения почитал.
И понятно.
Во
Параллельно шло создание короткометражных учебных фильмов, диафильмов и многочисленных, просто бесчисленных плакатов. Причем плакаты были как агитационного содержания, вроде «Чем чище руки, тем тверже кал», так и учебно-образовательного с какой-нибудь взрыв-схемой оружия или кинематическим принципом чего-то.
Подхватил эту тему и Дзержинский.
Ведь перед ним стояла задача подготовки не только пары сотен новых сотрудников центрального аппарата ОГПУ. Это было лишь начало. Обновление ждало НКВД на всех уровнях. Для чего требовались наставления, инструкции и прочие справочные материалы.
Вот в учебном центре и начали генерировать ведомственные комиксы. Например, довольно толстую брошюрку комикса «Осмотр места преступления». И так далее.
В этом всем деле ключевую роль сыграл даже не сам Фрунзе, а Наркомпрос РСФСР и его незабвенный руководитель Анатолий Васильевич Луначарский, с которым Михаил Васильевич начал активно сотрудничать еще в 1926 году, когда стал налаживать массовый выпуск учебных комиксов.
Потом через него была продавлена творческая студия для трио из Толстого, Беляева и Булгакова. А фантастика была объявлена магистральным направлением советской литературы. Как инструмент формирования будущего в сознании граждан. Правильного будущего. Не в лоб, понятно. А через образцы и маркеры… Так что, когда супруга Фрунзе пришла к Луначарскому с предложением издать сказки, почва там была очень основательно прогрета.
Анатолий Васильевич – фигура для Советского Союза фундаментальная. Да, обычно при изучении политической истории эпохи он уходит на второй, а то и третий план, уступая таким монументальным личностям, как Сталин, Дзержинский, Каганович и прочие. Ведь безотносительно их компетентности и благости реальных намерений личностями они являлись очень яркими.
Михаил Васильевич же эпоху знал чуть лучше, чем средний обыватель. Особенно если обыватель этот из секты «свидетелей коммунизма», воспринимающий как личное оскорбление любую, даже самую конструктивную и вежливую критику Союза и всего советского. Безотносительно реального положения дел. Сразу записывая в «антисоветчики» или «мерзавцы» всех, кто посмел назвать вещи своими именами.
Фрунзе их не осуждал.
Прекрасно осознавая, что стремление этих людей спрятаться за сказку и красивые лозунги не более чем рефлексия. Жизнь непроста. Всякой грязи на Союз выливали много. Вот и нашла коса на камень, спровоцировав психическое расстройство. Но даже они в основе своей видели Луначарского глубоко второстепенной фигурой. И чем он занимался – мало кто мог вспомнить. Просто потому, что этот персонаж почти не фигурировал в красочных лозунгах и красивых апокрифах.
И не только они его недооценивали.
Даже простые люди, интересующиеся историей раннего Союза, как правило, проходили мимо Луначарского. А зря… очень зря…
Все началось еще до революции, когда Анатолий Васильевич носился со своей идеей богостроительства,
Владимир Ильич его осадил. Ужаснувшись самой идее. И тот на время притих, находя отдушину лишь в деятельности всяких антирелигиозных комитетов. Но все изменилось, когда Иосифу Виссарионовичу в ходе политической борьбы потребовалось выставить себя и своих союзников верными ленинцами. А перед тем «прокачать» умершего вождя до уровня культовой фигуры, ключевой для Союза. Для опосредованного укрепления своих позиций в борьбе с Троцким. Ведь тот был фигурой как минимум не менее значимой, чем Ленин для революции и победы в Гражданской войне.
Тут-то и стал раскрываться Луначарский по полной программе. В самые сжатые сроки создав, по сути, культ личности покойного Ильича.
Фактически – нового Бога.
И с тех пор уже не останавливался, с упорством, достойным лучшего применения, создавая новую коммунистическую религию. Из-за чего уже к смерти его в 1933 году Ленин, Маркс и Энгельс превратились в фактически богов, а созданные им тексты – в Святое Писание. До такой степени сакрализированное, что ссылки на цитаты из него использовались как аргументы в научных спорах. Точно так же, как когда-то в Средние века и Новое время ученые обсуждали научные темы, оперируя в том числе цитатами из Евангелия.
Более того, именно Луначарский стоял за созданием культа личности Сталина. Великим физкультурником и другом всех детей он стал именно с его подачи. И ладно бы это. Анатолий Васильевич сумел сформировать идеологическую платформу в Союзе, позволившую генеральному секретарю стать, по сути, главой государства. Не занимая при этом ни одного государственного поста.
Так что если Владимиру Ильичу СССР был обязан созданием в том формате, в котором мы все его знаем, то Анатолию Васильевичу должен за свою трансформацию в, по сути, выборную теократическую монархию, то есть систему, при которой верховная власть была сосредоточена в руках духовного вождя, опиравшегося на некий конклав других духовных вождей, сиречь жрецов. Управлявших державой с опорой не столько на светские законы, логику и здравый смысл, сколько на некое сакральное писание, находящееся в положении абсолютной истины…
В основе всей этой удивительной трансформации стоял Луначарский. Понятное дело, в одиночку он бы ничего подобного не сделал. И его идеи легли на благодатную почву. Но это нисколько не отменяет факт того, что он настоящий гений.
Просто титан.
Человек, на плечах которого и стоял классический Союз.
И Фрунзе не знал, что с ним делать. Потому что этот прекрасный мужчина уже, закусив удила, формировал и культ личности Ленина, и вел ударную сакрализацию его текстов.
В какой-то мере Анатолия Васильевича удалось увлечь новыми художественными проектами. Но надолго ли? Да и, если положить руку на сердце, Фрунзе побаивался. Ведь с Луначарского станется начать лепить очередной культ уже его личности, а не Сталина. Или там Дзержинского.
Вроде и не враг.
Вроде и за дело радеет.
Но лучше бы он на кошках тренировался. Слишком уж разрушительным был его гениальный порыв. Хотя, конечно, была и позитивная сторона в этом вопросе. Луначарский, долгое время державший нейтралитет в партийной борьбе, явно качнулся в сторону дуэта Фрунзе – Дзержинский. Слишком уж показательной оказалась ситуация с арестом Литвинова. Прецедент. Сильный. Серьезный. И никто из Политбюро или ЦК не посмел квакнуть, так как поняли – за этими двумя сила. И они готовы ее применять, даже по отношению к формально своим…