Фуллстоп

«В склянке темного стекла

из-под импортного пива

роза красная цвела

гордо и неторопливо».

— У нас всем нравится. Многие приезжают второй раз. Место, говорят, хорошее. Всесоюзная здравница. Всех лечим.

Женщина в переднике говорила, покойно сложив руки в замок на животе и даже немного покачиваясь. В раскрытую дверь была видна тележка с круглым пылесосом и снятые в номерах полотенца, наваленные на ручку конструкции.

— А чистое дадите? — Александр

— Кастелянша еще не пришла, — охотно объяснила женщина. — У нее рабочий день с десяти. Как придет, я принесу.

Он бросил взгляд на часы. «Ракета» без цифр с вечным календарем, похожая на телевизор, показывала половину девятого. Александр махнул рукой — больше ничего не надо. Женщина сделала шаг назад и растаяла в проеме. Ковровая дорожка, красная с зелеными полосами по краям, приняла ее, обеззвучила, а потом и растворила в паркетном сиянии холла.

Номер был небольшим. Вытянутый прямоугольник оканчивался окном, у которого стоял стол. Широкая кровать при ближайшем рассмотрении оказалась двумя одноместными, пришлось попрощаться с мечтой спать по диагонали. Санузел выглядел по-спартански — унитаз, раковина, в углу душ: слив прямо в полу, среди белых плиток, украшенных геометрическим узором. Зеркало и розетка для бритвы.

Александр прошел к балкону, открыл дверь. Желтые занавески под деревянной плашкой карниза вздулись парусами и опали, показав выложенную метлахской плиткой лоджию с видом на море. От смежных балконов ее отделяли белые скошенные секции, так что если не приближаться к перилам, никто не увидит, а вот если подойти к краю, то можно заглянуть к соседям. Он постоял на металлическом пороге, который под его весом немного прогнулся (алюминий, острый, босиком не наступать), вернулся к столу и налил себе воды из графина. Стаканы на подносе были почему-то разными.

На прикроватной тумбочке зазвонил телефон. Александр подождал, но трескучий звук не унимался, пришлось снять трубку.

— Алло.

Сквозь шум и помехи пробился издалека голос Веры.

— Долетел?

— Да, я на месте.

Вера помолчала.

— Ну и как тебе там?

Александр обвел взглядом номер: клетчатое постельное белье на кровати наполовину прикрыто гобеленовым отрезом, полированный трехстворчатый шкаф, тумбочки парные, холодильник.

— Хорошо. Хочешь приехать?

— Нет-нет, — торопливо отозвалась Вера. — Я только спросить. Хорошо — и прекрасно.

«Тавтология», — машинально отметил Александр, и тут же поморщился.

— Поздравляю, — сказал он в трубку, чтобы не молчать. — Совет да любовь.

— Саш, не надо, — попросила Вера. — Просто отдохни как следует, ладно?

— Ладно.

В трубке стало тихо, а потом она коротко загудела. Он подержал ее в руке и аккуратно положил на рычаги. Аппарат был оранжевым, как апельсин.

«Отдохни…» Вспомнить бы, как это делается. Наверное, для начала нужно спать сколько захочется. Хорошо есть. На море ходить днем, а вечером — на променад. Дышать морским воздухом. Процедуры всякие делать, солнечные ванны. Гимнастику тоже можно.

— Для чего? — спросил он свое отражение в шкафу. — Давай, скажи честно — для чего?

Отражение ничего не ответило.

Затолкав чемодан под стол, Александр остался сидеть на корточках, упираясь коленом в его крышку. Нужно было распаковать вещи, достать бритву, крем, пижаму, но шевелиться не хотелось. Некоторое время он провел, разглядывая на тонкой занавеске спайку — нейлон расплавился. Может быть, до него здесь жила женщина, гладила на столе блузку, и вот, нечаянно задела. Сверху не видно. Торопилась, наверное, собиралась в ресторан со своим кавалером: пить вино, болтать, слушать музыку. Что она писала? Рассказы? Повести? О чем? О детях? О животных? Была брюнеткой, носила крупные серьги и бусы из янтаря, смеялась заразительно. Духи «Красная Москва».

В дверь постучали.

Александр сообразил, что стучат уже не первый раз, поспешно поднялся, но открывать не пришлось. Замок щелкнул, знакомая уже женщина вошла и испугалась.

— Извините, я думала, в номере пусто.

— А зачем тогда стучались?

Женщина молча попятилась, держа на вытянутых руках полотенца, точно рушник с хлебом. Ей не хватало только косы и кокошника.

— Простите, — пробормотал Александр, растирая лоб. — Я не спал всю ночь, плохо соображаю, что говорю. Оставьте где-нибудь.

Полотенца перекочевали на край кровати, чистые, сероватые, жесткие. Три штуки.

— Разве уже десять?

— Четверть одиннадцатого, — тихо ответила женщина.

Холодный душ сделал свое дело, он успокоился. Бреясь, он даже наметил план: посмотреть территорию, найти столовую, позавтракать, потом визит к врачу, может, и искупаться успеет. Ни о чем не думать, ничего не планировать, не следить за временем, снимать напряжение, как говорили ему в редакции. Даже рассеянным быть не помешает. Верную «Ракету» придется спрятать в чемодан. На территории парка много лестниц, широких, каменных, ведущих с одной террасы на другую, если по ним ходить каждый день вверх по несколько раз, можно согнать эту дряблость, которая образовалась в нынешний год, пока он писал четвертый том «Приключений Поля и Афанасия». Загореть, мышцы поправить. Волосы бы погуще… Ну, здесь ничего не попишешь…

Последняя фраза вышла непроизвольно, но он повторил ее с нажимом на каждое слово, просто послушать звучание непривычных слов.

— Ничего не попишешь, — вслух сказал он, накручивая бритвенные круги по щеке. — Здесь ничего не попишешь.

Острая боль внезапно полоснула кожу, на подбородке выступила капля, скользнула вниз и распустила на раковине алые лепестки. Плеснув на нее водой, Александр вышел на балкон и облокотился о парапет, подставив мокрую голову солнцу вместо фена.

Лучи на юге жгучие, не то что у него в городе, беда, если бы не местный ветер. Кажется, бриз. Вера сейчас загнала бы его обратно в номер, но Веры у него больше нет. Полное, так сказать, безверие…

— Сашка, уйди с балкона! — крикнул рядом женский голос.

Александр вздрогнул. Повернул голову и столкнулся глазами с мальчиком, который точно так же, как он, свешивался через перила на смежном балконе. На шее у мальчика висело сероватое полотенце, в руке он держал косточку от персика.

— Тезка, — сказал Александр. — Привет, сосед. Простудиться не боишься?

Сашка лег щекой на нагретые перила, улыбнулся, показав расщелину между резцами, и рукой проехался по коротким волосам.