Функция
Шрифт:
Держась за веревку, Зорин спрыгнул на балкон. Наклонился, упершись руками в колени, замер, пытаясь восстановить дыхание и унять сердце, выбивающее о ребра барабанную дробь.
Все хорошо. Он – на восьмом этаже. Все хорошо. Отдышаться и постучать в балконную дверь. Вот Юрка удивится. Ведь удивится же? Еще бы, ни с того ни с сего на балконе оказывается его друг детства, лучший, можно сказать, друг…
Привет, говорит друг, а ты в курсе, что твоей квартиры на самом деле нет в доме? В курсе, что к тебе
– Эй, там, наверху!
Зорин выглянул с балкона, увидел лицо Мики.
– У тебя все нормально? – спросила Мика.
– Вроде.
– А я думала, что грохнешься, – сказала Мика. – Ну ладно, ты уже в дверь постучал?
– Не успел.
– Ладно, я жду.
Зорин повернулся к двери.
Штор у Юрки на окнах не было – только жалюзи. В комнате и на кухне они были открыты, а вот на балконной двери и окне – прикрыты почти до конца. Остались только светлые полоски, но заглянуть в щели не получалось.
Зорин дотронулся до двери.
Толкнул.
Дверь неожиданно подалась и приоткрылась. Зорин замер. Из квартиры доносилась тихая музыка… Или нет, не музыка, во всяком случае, не то, что Зорин привык музыкой называть. Там словно что-то вибрировало, меняя тональность от низких, почти неслышных звуков до высоких, пронзительных.
– Эй, товарищ Манченко, на выход! – хотел крикнуть Зорин, но не смог. Не вылетели слова из его глотки, застыли вязкими комками.
Зорин заглянул в открывшуюся щель.
Свет. Равномерный, рассеянный свет, словно не имеющий определенного источника, как будто вся комната была перегорожена матовым стеклом. Вибрирующим матовым стеклом. Запах… Какой-то странный запах, незнакомый и знакомый одновременно. Нет, не озон, и не что-то химическое. Даже особо резким и неприятным запах не был… Или был? Зорина бросило в дрожь. По лицу потек пот, словно кто-то вылил Зорину на голову ковш воды. Пот тек, застывая на щеках, на шее, проникая под рубашку, леденя спину между лопаток.
Потом пришла дрожь – откровенная, пугающая, унижающая дрожь. Даже сомнения не оставляющая в своей природе. Это не от холода колотило Зорина, а от страха. От ужаса, который в книгах называли именно леденящим. Мертвящий ужас сочился из-за приоткрытой балконной двери в квартиру лучшего друга. Сочился и медленно заполнял балкон, словно ледяная вода ванну. По щиколотки, до колен, до бедер…
Зорин понял, что почти не чувствует своих ног, что еще немного, и превратится в ледяную статую. Еще немного… Пару минут… Пару минут…
На балконе уже было светло, будто мерцающий маслянистый свет
Зорин схватился за веревку и прыгнул с балкона. Не перевалился через перила, как на девятом этаже, а именно прыгнул, выбросился с балкона. Веревка рванула руку, обожгла ладони, руки разжались, но кто-то уже схватил Зорина и втащил на балкон.
Удар коленями о перила. Холодное прикосновение снега к рукам и лицу. Хорошо.
– Хорошо… – прошептал Зорин.
– Что там? – спросил кто-то, склонившись над ним.
Мика.
– Не знаю, – сказал Зорин. – Мне просто стало страшно… Так страшно…
Зорин попытался встать, опершись на руки, руки подогнулись, и если бы не Мика, то он бы точно упал.
Мика завела его в квартиру, посадила на диван. Потом сбегала на балкон и крикнула Петровичу, что все в порядке, спасибо, выручили, все живы. Вернулась и села возле Зорина.
– Совсем плохо? – спросила она.
– Мне никогда не было так страшно, – тихо сказал Зорин. – Я даже не представлял себе, что может быть так страшно…
Он посмотрел на свои ладони – они саднили, были красными, будто обожженными, но кожу он не содрал.
Это хорошо, подумал Зорин.
– Слышишь, Мика… – Зорин с трудом перевел дыхание. – Ты выгляни с кухни, глянь – не видно, балконная дверь там, наверху, открыта?
– Закрыта, – сказала Мика, вернувшись. – Как была закрыта, так и… а что?
– Ничего, – сказал Зорин. – Извини.
– За что?
– Ну, не получится у тебя сегодня секса с рисковым мужиком… По двум причинам…
– Да ну тебя, я могу и с не рисковым. Ты меня вполне устраиваешь. А какая вторая причина?
– Я не смогу. И не захочу… Ты бы уезжала отсюда…
– Куда? – спросила Мика серьезно. – Я все свои деньги потратила на эту квартиру. Пять лет горбатилась на нее.
– Продай… – предложил Зорин, понимая, что несет чушь.
– Как же, то есть кого-то сюда поселить, кого не жалко?..
– Но ты же не понимаешь…
– А ты понимаешь? Тогда объясни мне… Давай, я слушаю.
– Не знаю… Но ведь что-то нужно делать. Ведь там… там что-то произошло… происходит…
Зазвонил телефон Зорина, Зорин вздрогнул, но это звонил не Юрка, это звонил Серега Новиков. Ему, оказывается, вот только что позвонил Юрка Манченко и сообщил про планы Зорина жениться. Это правда, спрашивал Серега. Ну ты молодец. Ну партизан, мать твою. Только смотри, чтобы она тебя не оседлала. Друзья – это навек…
– Хорошо, – сказал Зорин в трубку. – Я тебе потом позвоню. Я… Я у нее.
– Так что будем делать? – спросила Мика.
– Можно позвонить ментам, – Зорин посмотрел на телефон в своей руке. – Сказать, что пропал этаж. Как думаешь, приедут?