Функция
Шрифт:
– У тебя дети есть? – глухо спросил участковый.
– Нет. И жены нет. А что?
– А у меня – двое. Что мне делать? Жена уже сейчас говорит, что нужно будет их отправлять учиться куда подальше. Старшему десять, младшему восемь, но уже сейчас нужно думать об их будущем. О будущем, понимаешь? А оно у них есть? Кто мне объяснит – есть у них будущее или нет? Может, завтра и в моем доме это начнется. Я каждый день, уходя на работу и возвращаясь, прохожу по этажам всех четырех подъездов, дураком выгляжу, но иду, считаю… И если завтра утром или сегодня вечером я вдруг увижу, что началось в моем доме – что мне делать? Что мне делать? С каждым днем я все
Капитан застонал, и выглядело все это настолько дико и страшно, что Зорин захотел уйти… убежать подальше, чтобы не видеть раскачивающегося в снегу человека и не слышать звериного воя, вырывающегося у него из груди.
– Я пойду? – спросил Зорин.
– Иди, – сказал участковый.
Зорин медленно побрел вдоль домов.
Метель закончилась, ветер стих – устал, наверное. Зато мороз, похоже, крепчал – снег начинал скрипеть под подошвами.
И что теперь делать, подумал Зорин. Просто жить, будто ничего не случилось? Надо будет парней предупредить. Рассказать. Позвонить и… Нет, не позвонить, нужно обязательно заехать к каждому и рассказать. Поклясться чем угодно, хоть памятью Рыжего, и просить, чтобы они не ездили к Юрке. Чтобы знали, были осторожнее…
Как тут можно быть осторожнее? Как можно быть осторожнее в этом безумии? Чаще встречаться с друзьями? Ходить по знакомым, заводить новых приятелей? Цепляться за этот мир, чтобы друзья не исчезали? Не превращались в голую функцию, в телефонные голоса или строчки электронных писем? Попытаться их удержать здесь, в этом мире? Или…
Оказывается, Зорин пришел к дому Манченко. Осознав это, Зорин остановился перед подъездом, посмотрел наверх – у Юрки светилось только одно окно – в той самой комнате с балконом, куда так и не решился войти Зорин. Может, плюнуть на все и попробовать еще раз? Позвонить сейчас Юрке и попросить выйти на балкон? Может, если он согласится, то это каким-то образом уничтожит этот кошмар?
Он просто выйдет на балкон, махнет рукой и скажет, чтобы Зорин поднимался наверх. А Зорин скажет, чтобы Юрка спускался. И все будет хорошо. Не так много людей на Земле, которых Зорин называет друзьями и ради которых готов на все. Серега Новиков, Гаврила Репнин… Юрка Манченко.
Зорин достал из кармана телефон. Постоял, размышляя. Или лучше все-таки попытаться проникнуть в квартиру через балкон? Может, все только примерещилось Зорину? Был страх, но это сам Зорин себя испугал. Сам себя испугал.
Мика предлагала прорезать потолок «болгаркой», вспомнил Зорин. А если так? Если так и поступить? Не прямо сейчас, конечно, не в двенадцатом часу.
Нужно ее забрать из квартиры. Отвезти к себе. Если нужно – связать и вывести. Как он ее уговорит? Уговорит, найдет слова.
Зорин
– Что, опять замок захлопнулся? – спросил Петрович, почесывая бок сквозь растянутую майку.
– Нет, – еле слышно сказал Зорин. – Я просто ошибся этажом. Ошибся.
– Бывает, – сказал Петрович.
Зорин спустился на этаж ниже. Остановился возле двери лифта. Достал из кармана мобильник и осветил цифру номера этажа. Шестерка.
Зорин спрятал мобильник в карман и медленно пошел по лестнице вниз, с трудом переставляя ноги. В голове было пусто. В груди было пусто. Не было ни мозга, ни сердца. Ничего не было.
Он вышел из подъезда и, не оглядываясь, пошел к автобусной остановке. Сел в подъехавший автобус.
«Конец света», – пробормотал Зорин, глядя перед собой и ничего не видя.
Конец этого гребаного света. Тихо, без грохота и взрывов. Без зомби и наводнений. Квартира за квартирой, дом за домом, не торопясь, но неумолимо, как Всемирный потоп.
В детстве Зорин читал, что если отстреливать белок, сидящих на одном дереве, по очереди снизу вверх, то можно будет убить всех – белки не заметят, что их расстреливают. Вот так и люди исчезнут, один за другим. Один за другим.
Инопланетяне или мироздание – какая разница?
Просто все идет к концу. К завершению. Останется земля, останутся многоэтажные дома, будут выполняться функции, важные человеческие функции. Кто-то будет с кем-то ругаться в Сети, рассылать спам, вести длинные дискуссии по разным поводам. Призраки будут даже перезваниваться друг с другом… Ни мучений, ни боли – все чисто, аккуратно, словно кто-то просто щелкает переключателями на пульте, обесточивая… обезлюдивая дома-поселки-города. Щелк-щелк-щелк… Осознают лампочки в гирляндах, что их выключают? Понимают, что скоро все они погаснут? И если понимают – что чувствуют?
Свою остановку Зорин проехал, пришлось выходить на конечной, ждать обратного автобуса. Мир вокруг Зорина расплывался в кляксу, сердце стучало неторопливо, ему было наплевать на то, что думает сейчас Зорин и что мир Зорина исчезает.
Кажется, Зорин кому-то звонил. Возможно, Гавриле или Сереге. Даже, кажется, пытался что-то объяснить, рассказать, что Юрка, что его квартира… Но, похоже, не смог.
Утром Зорин проснулся в своей квартире от сигнала своего мобильника.
– Ну ты, придурок! – с ходу заявил Гаврила. – Ты помнишь, что ночью творил?
– А что я творил? – спросил Зорин, оглядев себя.
Он лежал одетый на нерасстеленной кровати. Обутый лежал, покрывало было мокрым и грязным.
– Ты звонил мне и Сереге, нес какую-то чушь. Мы даже хотели ехать к тебе, но Юрка отговорил…
– Юрка? – Зорин сел на кровати.
– Ну да, Юрка. Позвонил и сказал, что ты и к нему звонил, но вроде бы уже из дому. У тебя что-то случилось? – В голосе Репнина звучала тревога. – Мы сейчас приедем.
– Хорошо, – сказал Зорин.
Так даже лучше, подумал он. Парни приедут, я им все расскажу.
– Мы сейчас с Юркой выходим, – сказал Гаврила. – Он заехал за Серегой, сейчас забирает меня, и мы едем. Держись там.
– А Серега у тебя?
– Он в Юркиной машине, а что?
– Ничего, – губы еле слушались Зорина. – А Юрка?
– А он возле меня. Дать трубку?
Не надо, хотел сказать Зорин, но не смог. Сидел, прижав трубку к уху, и ждал.
– Привет! – сказал Юрка. – Я уже ребят забрал, сейчас мы к тебе. Что-то ты всех нас напугал.
– Ты их забрал… – Зорин облизал пересохшие губы.