Фунт плоти
Шрифт:
Райли громогласно расхохотался и дружески огрел Картера по спине. Все это лишь прибавило Картеру решимости сегодня же откровенно поговорить с Персиком.
Через пять часов, когда Персик вошла в кабинет, где они занимались, от его решимости не осталось и следа. Сегодня она была в нежно-розовой блузке и облегающей серой юбке. Кровь прилила к голове Картера, мысли стали бессвязными и потекли совсем в другом направлении. Черт! Картер сопел, бормоча какую-то чушь, пока Персик выкладывала из сумки все необходимое для урока, включая и пачку сигарет.
– Что-то не так? – спросила она, мельком взглянув на него.
– Вам
Эта женщина его доконает.
Подперев лицо ладонями, он смотрел, как Персик чуть ли не с головой залезает в свою сумку. Такая сумка подошла бы какой-нибудь Мэри Поппинс, но не ей.
– Персик, – тихо произнес Картер, загораживаясь сигаретным дымом.
Кэт нравилось имя, которое он ей придумал. Картер это чувствовал. Она согласилась на Персика и даже не стала допытываться, почему он дал ей «фруктовое» имя.
– Угу, – отозвалась она, не высовывая головы из сумки.
– Что вы там роетесь?
Персик застыла. Потом выпрямилась и растерянно улыбнулась:
– Просто искала одну вещь.
– Не галстук ли Джимми Хоффы? [2] – засмеялся Картер.
Со стороны двери послышалось сопение: охранник давился от смеха.
Персик выпучила глаза:
– Не угадали, умник.
Она села рядом с ним, пододвинула лист с прошлой письменной работой Картера. Прокомментировав его письменные ответы, Персик задала по ним еще несколько вопросов. Их занятия по-прежнему были посвящены «Венецианскому купцу».
2
Джимми Хоффа (1913–1975) – американский профсоюзный деятель, бесследно исчезнувший и, как принято считать, убитый своими противниками.
– Вы анализировали уровень развития героев пьесы и назвали Порцию самой умной и образованной, – сказала Персик, убирая за ухо прядку волос. – Поясните, пожалуйста, вашу точку зрения.
Персик отодвинула стул.
– Зачем вы это сделали? – насторожился Картер.
– Что именно?
– Зачем вы отодвинулись?
Персик молчала. Картер дал задний ход.
– Ладно, забудьте, – буркнул он, подтягивая к себе лист с письменной работой.
– Нет, – твердо возразила Персик, кладя руку на лист. Их глаза встретились. – Что вы имели в виду?
Картер опять начал мямлить себе под нос, вертя сигаретную пачку. Персик терпеливо ждала.
– Вы… я для вас стал вроде мебели, – вырвалось у него. – В чем причина? В том, что меня могут выпустить по УДО, а вы, не подумав, ляпнули, что готовы заниматься со мной и дальше?
Ошеломленная Кэт не успела произнести ни слова. Монолог Картера продолжался:
– Я предпочитаю, когда мне говорят честно и сразу. А то, знаете, не хочется стоять там перед этой долбаной комиссией, весь в надеждах, и узнать, что у вас вдруг «изменились планы»… или еще что.
Кэт хлопала ресницами, не в состоянии вымолвить ни слова. Услышанное от Картера рассердило и обидело ее. Как он мог подумать про нее такое? Как ему могло в голову прийти, что ей надоело с ним заниматься? Разве каждый их урок не подтверждение ее решимости?
Да,
Две недели назад у Кэт вдруг прекратились кошмарные сны. Она была бы на седьмом небе, если бы их не сменили другие сны – эротические. Она и раньше иногда видела эротические сны, но эти не шли ни в какое сравнение с прежними. Правда, поначалу ее видения были вполне безобидными. Однако с каждым днем сны становились все горячее, превращаясь в персональное порно. Кэт смирилась бы и с этим, если бы не главный герой ее снов. А главным героем был не кто иной, как некий мистер Уэсли Картер.
Получалось, что один ад сменился другим.
Ну почему она постоянно видит себя в постели с человеком, которого почти не знает? Если такие сны преследуют ее сейчас, что будет потом, когда его выпустят? Год занятий на воле, от которой он успел отвыкнуть. И никаких тебе охранников, камер, тюремных правил, включая неписаное: «Следи за своими руками, и все будет в порядке».
Как мужчина, Картер будоражил Кэт, однако наяву она не представляла себя в одной постели с ним. Ни в коем случае. Она была и останется преподавателем, а он – ее учеником. Кэт дорожила своей репутацией, заработанной честно и не без усилий. Запрет неформальных отношений между служащими тюрьмы и заключенными наверняка распространяется и на досрочно освобожденных. Кэт не сомневалась, что и эта сторона жизни Картера будет под пристальным наблюдением.
– Картер, откуда вообще у вас такие мысли? – наконец спросила она. – Какие мои слова или действия создали у вас впечатление, что я не хочу помогать вам досрочно освободиться?
– Сам не знаю. Вы стали вести себя по-другому, будто беспокоитесь о чем-то. На меня стараетесь не смотреть. Вот я и подумал: может, уроки со мной стали вас напрягать?
Боль в голосе ему удалось скрыть, но его выдали глаза. Он заметил ее отстраненность. Похоже, Картер замечал все, связанное с ней. Кэт не знала, ужасаться этому или чувствовать себя польщенной таким вниманием. Отогнав страх, она придвинула стул ближе.
Ей вдруг захотелось погладить его по щеке. Мысленно отругав себя, она сказала:
– Я не спринтер с коротким дыханием. Я всерьез хочу, чтобы вас освободили досрочно. И продолжать наши занятия тоже хочу.
Картер в упор смотрел на нее. Она выдержала его взгляд.
– Простите, если я ненароком заставила вас усомниться. Я не собираюсь отказываться от занятий с вами. Можете рассчитывать на меня. Даю стопроцентную гарантию.
Кэт удивлялась, с каким жаром произносит эти слова, но они шли прямо из сердца и отражали ее настрой. Ее фунт плоти? Дело не в названии. Она решила помочь Картеру, и ее решения никто и ничто не изменит.
– О’кей, – только и сказал Картер.
Несколько минут они сидели молча, но тишина не тяготила их.
– Я понимаю, – заметила Кэт. – Вы очень волнуетесь. Ведь пробационная комиссия состоит не из одной Дайаны.
Картер покачал головой и полез за очередной сигаретой.
– Шейлок, – пробормотала она. – Храбр, как всегда.
– Это слова Порции, – улыбнулся Картер.
– Самой умной и образованной из всех персонажей «Венецианского купца», – с оттенком кокетливости сказала Кэт.