Фурии принцепса

Батчер Джим

Но до того дня он помнил, кто он такой и в чем его долг.

Валиар Маркус закрыл глаза и, призвав на помощь искусство бывалых служак, мгновенно провалился в сон.

Глава 3

Амара, графиня Кальдеронская, утерла потный лоб и с удовлетворением поглядела на редеющую пелену облаков. В который раз местные фурии ветра собирались ударить бурей по людям долины, загоняя жителей в надежные каменные стены укрытий. И в который раз она успела вмешаться, не дав буре набраться сил.

По правде сказать, это

дело, если вовремя за него взяться, не требовало запредельных усилий. До того, как непогода становилась опасной для человека, должно было случиться множество разных событий, и если Амара перехватывала их цепочку в самом начале, то легко рассеивала собирающуюся грозу. И сама этому удивлялась.

Удивляться, пожалуй, не стоило. Уничтожить всегда проще, чем создать. Стоит только вспомнить ее преданность Первому консулу. Или доверие и любовь к наставнику Фиделиасу.

Горькие мысли принесли с собой тихую боль и печаль, совсем не подходящие к солнечным лучам, которые уже прорвались сквозь разорванные тучи и омыли Амару легким, зыбким теплом предзимнего солнца. Она на минуту прикрыла глаза, впитывая тепло всем телом. Над землей, если подняться на милю и более, всегда бывало холодно – и особенно если взлететь не в кожаной одежде для полета, а в простом платье, как она сейчас. Она решила, что обойдется без особого снаряжения, ведь летать предстояло не более получаса – недолгая работа на умеренной высоте, а потом возвращение в гарнизон, где графиню ждало множество необременительных, бесспорно нужных и чрезвычайно приятных занятий.

Амара, тряхнув головой, выбросила из нее лишние мысли и вызвала свою фурию ветра, Цирруса. В былые времена она бы очертя голову рванулась к гарнизону, но вызванный стремительным рывком шум мог потревожить соседей, а нынешняя Амара помыслить не могла о такой невежливости. А еще скорость в клочья изорвала бы подол ее платья и безжалостно растрепала волосы. Раньше все это ничуть бы ее не смутило, но для многих из тех, с кем она день ото дня вела дела, внешность значила немало, и проще было выглядеть, как положено графине в их представлении.

А еще, хотя вслух он ничего не скажет – никогда не говорил, – взгляд мужа горячо одобрял ее нынешние более… благопристойные манеры.

Амара усмехнулась. Одобрял не только взгляд, но и руки. И прочее.

Она скользнула к Гарнизону быстро, но с разумной скоростью, пролетела над разросшимся вширь городком и приземлилась в старой крепости, оседлавшей узкую щель перевала в восточном конце долины Кальдерон и служившей теперь цитаделью для городка, похожего скорее на резиденцию консула, чем на простой окружной центр.

То, что начиналось как рынок под открытым небом, где десяток ремесленников предлагали свои изделия нескольким сотням кочевых маратов, превратилось в перекресток торговых путей, где переплетались интересы десятков купцов и тысяч покупателей – как бледнокожих варваров, так и амбициозных алеранских дельцов.

* * *

Растущий город требовал все больше продовольствия, поэтому доминусы долины распахивали новые поля и строили новые дома, богатея с каждой жатвой. Привлеченные новыми возможностями, алеранцы со всех концов страны перебирались в долину Кальдерон, и граф Бернард уже дал разрешение основать четыре новых домена.

Приземлившись, Амара нахмурилась. Строго говоря, по-настоящему новыми из них были лишь два. Два других домена ставились на руинах старых усадеб, уничтоженных несколько лет назад нашествием ворда.

Вспомнив о нем, Амара вздрогнула.

Ворд.

Они справились с ним с помощью маратов – на время. Но ворд не исчез с лица земли. Амара с Бернардом сделали все возможное, чтобы предостеречь алеранцев от новой угрозы, но мало кто внял их предупреждениям. Мало кто понимал, какую угрозу несут эти твари. Если – когда – ворд вернется, глупцы не успеют осознать свою ошибку, а тем более – ее исправить.

Амара отчаялась что-то объяснить людям. А вот ее муж, по своему обыкновению, просто изменил образ действий. Исчерпав свои возможности по укреплению всей страны, Бернард возвратился в Кальдерон и принялся укреплять свою территорию, отдавая все силы обороне долины и ее жителей от ворда и любой другой угрозы. А учитывая, сколько податей платила разбогатевшая округа, приготовления выходили воистину внушительными.

Амара перекинулась приветствиями с часовым на Стене и спустилась во двор, чтобы пройти в покои графа. Кивнув дежурившему перед дверью легионеру, она вошла и застала Бернарда за изучением листов чертежей – вместе с секретарем и парой механиков из легиона. Бернард на голову возвышался над остальными, был шире и в плечах, и в груди. Хотя на висках у него за последние годы прибавилось серебра, это не портило его наружности – ничуть. Он не изменил своей излюбленной короткой бородке, хотя и она теперь была гуще присыпана солью. В зеленой рубахе и кожаных штанах лесного жителя он мало походил на графа, хотя одежда отличалась превосходным качеством материи и шитья. Глаза смотрели серьезно и умно, но между бровями пролегли тонкие морщинки недовольства.

– И слышать не хочу про «никто раньше так не делал», – обратился Бернард к старшему из механиков. – После того как вы сделаете, этого уже никто не скажет, верно?

Механик скрипнул зубами:

– Доблестный граф, вам следует понять…

Бернард прищурился:

– Я понимаю, что еще одно ваше слово в этом покровительственном тоне – и я скатаю все чертежи в трубку, чтобы запихнуть вам…

– Если вы не слишком заняты, – непринужденно вклинилась Амара, – нельзя ли мне перемолвиться словом с господином супругом?

Бернард опалил механика взглядом, перевел дыхание, взял себя в руки и обернулся к Амаре:

– Конечно. Господа, давайте продолжим после обеда.

Все трое согласно забормотали. Старший механик, не сводя глаз с Бернарда, собрал со стола чертежи и принялся скатывать их в трубку, с лихорадочной поспешностью отступая к дверям. Амаре пришел на ум бурундучок, наткнувшийся на спящего травяного льва и со всех ног пустившийся наутек.

Когда дверь за бурундучком закрылась, Амара не сдержала улыбки.