Фурии принцепса
Шрифт:
Глава 1
В прошлые плавания Тави за несколько дней оправлялся от морской болезни, но тогда корабль не уходил так далеко в океан. Оказалось, есть большая разница между долгим плаванием вдоль берега и борьбой с глубинами синего моря. Он бы не поверил, расскажи ему кто, какими бывают волны среди бескрайнего океана. Часто казалось, что «Слайв» взбирается на склон большой голубой горы, чтобы, перевалив через вершину, соскользнуть вниз по дальнему склону. Ветер и опытные головорезы Демоса не давали парусам обвиснуть, и «Слайв» скоро занял
Тави приказал капитану вести свой корабль вровень с «Чистокровным» – флагманом вождя канимов Варга. Он знал, что экипаж Демоса недоволен приказом. «Чистокровный», хоть и отличался невиданным изяществом среди судов своего размера, рядом с вертким «Слайвом» выглядел неуклюжей речной баржей. Люди Демоса рады были бы показать канимам, на что способны, и оставить огромный черный корабль за кормой.
Тави рад был бы им позволить. Чуть скорее закончился бы морской переход.
Вместе с волнами росла его морская болезнь, и хотя она милосердно притихла после нескольких первых дней, но совсем не унималась, так что предложение поесть представлялось ему в лучшем случае сомнительным. Ему удавалось удержать в себе малость хлеба и жидкий бульон – но не более того. А неотступная головная боль особенно раздражала в дневное время.
– Младший брат, – рыкнул косматый старый каним. – Вы, алеранцы, живете недолго. Неужто ты уже так одряхлел, что клюешь носом посреди урока?
Из подвешенного к балкам маленькой каюты гамака донесся серебристый смешок Китаи.
Тави встряхнулся и устремил взгляд на Градаша. Каним являл собой нечто почти невиданное для его воинской касты – старость. Тави знал, что по алеранскому счету ему больше девяти столетий, и с возрастом каним усох до жалких семи с половиной футов. И силы его были жалкой тенью мощи воина в расцвете сил. Тави считал, что Градаш всего раза в три-четыре сильнее человека. Мех его почти сплошь стал серебристым, только одно пятнышко густой, черной как ночь шерсти отмечало его принадлежность к большому роду Варга так же верно, как порядок отметин на ушах и узор на рукояти меча.
– Прости, старший брат, – по-канимски, как и учитель, ответил Тави. – Я отвлекся. Это непростительно.
– Он так болен, что едва встал с койки, – с выговором чище, чем у Тави, вставила Китаи, – но это непростительно.
– Борьба за жизнь не делает скидок на болезни, – сурово проворчал Градаш. И добавил на алеранском с сильным акцентом: – Впрочем, признаю, что ему незачем больше смущаться, пытаясь говорить на нашем языке. Мысль обменяться языками была здравой.
В устах Градаша это прозвучало как высшая похвала.
– Мысль была разумной, – согласился Тави, – по крайней мере, для моего народа. Легионеры совсем заскучали бы за два месяца безделья. А случись между вами и нами новое противостояние, я бы предпочел, чтобы причина была более веской, чем непонимание языка друг друга.
Градаш сверкнул зубами. Нескольких недоставало, зато уцелевшие были и белы, и остры.
– Всякое знание о враге полезно.
Тави ответил неопределенным жестом:
– Это само собой. Как идут уроки на других судах?
–
Тави чуть нахмурился. Алеранские понятия в этом вопросе разительно отличались от канимских. Для канима «без серьезных происшествий» могло означать – «без убитых». Впрочем, в эту тему лучше было не вдаваться.
– Хорошо.
Каним, кивнув, встал:
– Тогда, с твоего согласия, я возвращусь на корабль вожака моей стаи.
Тави вскинул бровь. Это было против обыкновения.
– Ты разве не пообедаешь с нами?
Градаш дернул ухом, отказываясь, – и, только потом спохватившись, что следует ответить по-алерански, отрицательно покачал головой:
– Я хотел бы вернуться к своим до начала бури, младший брат.
Тави оглянулся на Китаи:
– Какой бури?
Китаи покачала головой:
– Демос ничего такого не говорил.
Градаш басовито заворчал – так канимы хихикали:
– Я знаю, когда идет буря. Хвостом чую.
– Что ж, тогда до следующего урока, – сказал Тави и слегка склонил голову набок, по-канимски. Градаш ответил тем же. И заработал лапами, пригнувшись, чтобы протиснуться наружу из крошечной для его роста каюты.
Тави нашел глазами Китаи, но маратка уже выбралась из гамака. Проходя мимо его койки, она пальцами расчесала волосы, бегло улыбнулась и тоже покинула каюту, чтобы почти сразу вернуться, увлекая за собой старшего камердинера легиона – Магнуса.
Для своих лет Магнус был бодрячком, хотя легионерская короткая стрижка, на глаз Тави, была ему не к лицу. Тави, пока они вдвоем исследовали руины Аппии романского периода, привык видеть на голове Магнуса копну тонких белых волос. У старика были жилистые, сильные руки, уютное брюшко и водянистые глаза, близорукие от многих лет чтения стершихся надписей в полутемных залах и пещерах. Человек немалой учености, Магнус помимо того был курсором-каллидусом, едва ли не старейшим среди отборных агентов Короны, и фактически стал наставником Тави в деле разведки.
– Китаи предупредила Демоса о словах Градаша, – без предисловий начал Магнус, – и наш добрый капитан будет начеку.
Тави покачал головой:
– Этого мало. Китаи, спроси Демоса, не сделает ли он мне одолжения. Пусть подготовится к шквалу и просигналит другим кораблям, чтобы подготовились. Как я понимаю, нам для этого времени года выпала необычно мягкая погода. Градаш не дожил бы до своих лет, будь он глупцом. В худшем случае нам всем не помешают учения.
– Он исполнит, – уверенно обещала Китаи.
– Только, пожалуйста, говори с ним вежливо, – попросил Тави.
Китаи закатила глаза и вздохнула, уходя:
– Да, алеранец.
Магнус дал ей выйти, прежде чем кивнуть Тави.
– Спасибо.
– Честное слово, вы и при ней можете говорить свободно, Магнус.
Старый учитель бросил на Тави напряженный взгляд:
– С позволения принцепса. Как-никак посол представляет власти чужой страны. Я и так показал себя не лучшим образом.
Усталость не дала Тави расхохотаться в голос, но и простой смешок был ему в радость.