Фурии принцепса
Шрифт:
Права Октавиана стояли не на скале. Умри Первый консул сегодня – особенно сегодня, когда стране так нужна сильная рука, – Аквитейн Аттис вполне может получить долгожданную высшую власть.
Гай не мог этого не знать, но ни лицо его, ни осанка не выдавали тревоги. Он уверенно смотрел на Ривуса, ожидая продолжения.
Сомнения Ривуса защитили его лучше всяких фурий. Дородный консул сдулся и пробурчал:
– Прошу извинения за внеочередное выступление у председательствующего, сенаторов и собратьев-граждан. – Он сверкнул глазами на Гая. – Я дождусь приличествующего времени, чтобы указать на то, что очевидно и так.
Аквитейн растянул губы в ленивой усмешке. Амара не была вполне уверена, но ей почудилось, что он слегка склонил голову перед Гаем жестом поединщика, признающего успех противника.
Гай продолжал речь, будто его не прерывали:
– Ворд не ограничивается атаками на военные силы. Столь же беспощадно он атакует и уничтожает мирное население. Наши поражения на поле битвы таковы, что многие люди узнают о близости врага, когда бежать уже поздно. Потери были ошеломляющими.
Гай помолчал, обводя взглядом ряды Сената. И снова заговорил, подчеркивая каждое слово:
– Погибли более ста тысяч алеранских доминусов, свободных жителей и граждан.
Общий вздох слился в шум прибоя, его прорезали отдельные выкрики.
– Четыре дня назад, – сказал Гай, – ворд достиг южных владений консула Цереры. Почтенный председатель, высокочтимые сенаторы. Дочь и наследница консула, Верадис, присутствует здесь и выступит со свидетельством от лица своего благородного отца. – Гай сделал шаг назад, уступив подиум председателю. – Прошу госпожу Верадис предстать перед Сенатом!
Амара проводила взглядом стройную серьезную молодую женщину. Ее светлые легкие волосы при каждом движении колебались, как паутинки.
Бернард, придвинувшись к жене, шепнул:
– Разве у Цереруса не было сына? Я думал, наследник он.
– Был, – ответила Амара. – Как видишь.
– Благодарю, – заговорила Верадис, и фурии разнесли ее слова по всему зданию. Голос у нее был под стать внешности – низкий для женщины и довольно угрюмый. – Мой отец сожалеет, что не мог быть здесь сам, но он сейчас в поле с нашими легионами – сдерживает ворд, чтобы дать нашим людям надежду спастись. По его слову, я прибыла сюда, чтобы молить Первого консула и его собратьев-консулов о помощи отчаявшейся Церере. – Она помолчала, на миг окаменев, затем откашлялась. Следующие несколько слов вышли сдавленными, словно застревали у нее в горле. – Захватчики уже сгубили моего брата Веруса и половину подчиненного ему легиона. Погибли тысячи наших земледельцев. Почти половину земель, врученных заботам моего отца, пожрал ворд. Прошу вас, господа. После того, что сотворил с нашими землями Каларский мятеж… – Она вскинула голову, и, хотя лицо ее не дрогнуло, на щеках заблестели слезы. – Нам нужна ваша помощь.
Верадис, безупречно владея собой, спустилась с подиума и вернулась в ложу своего Дома. Амаре стало ясно, что молодая женщина не замечает своих слез, не то бы она скрыла их, хотя бы прибегнув к водяной магии.
Гай, дождавшись кивка председателя, вернулся на подиум:
– По нашим последним оценкам численность врага составляет от ста до двухсот тысяч, но, откровенно говоря, это мало о чем говорит. Мы отчасти представляем возможности каждой вражеской единицы, но почти не знаем, на что они способны при согласованных действиях.
– Одно вам известно, – перебил тихий голос, разнесшийся по рядам, несмотря на то что говорящий не стоял на подиуме. Консул Аквитании твердо взглянул в лицо Гаю. – Вам известно, что враг чрезвычайно опасен. По всей вероятности, при пересчете один к одному он опаснее алеранских легионов.
Это заявление было встречено негодующими криками. Легионы непобедимы – это знал каждый. Они тысячу лет стояли стеной – сталь, мускулы, выучка – против любого врага, и если не каждый легионер уносил с поля боя победу, то лишь потому, что зубы и когти у него притупились.
Однако…
Легионы много лет не сталкивались с настоящей угрозой. Ледовиков столетия назад сдержала Защитная стена. В стычках легионов с канимами редко участвовало больше нескольких сотен воинов-волков, – по крайней мере, пока консул Калар три года назад не подбил канима-изменника привести на алеранское побережье целую орду. Маратам случалось побеждать легионы в сражениях, но такие победы оказывались недолговечны и только вызывали более целеустремленный и мощный ответный удар.
Дети Солнца давно вымерли, их страну затянули Лихорадные джунгли. Малорандимов перебили восемь веков назад. Авары, ираны, деки… от них остались только имена, смутно запомнившиеся Амаре с уроков истории. Все они были грозными врагами для юной слабой Алеры.
Но все это изменили легионы. Война за войной, сражение за сражением, год за годом и век за веком легионы закладывали основание нынешней державы.
Их работа требовала отваги, но в устоявшейся, окрепшей Алере отвага легионеров редко вознаграждалась. Консулы больше ценили надежных и осторожных командиров, уделявших внимание не только легионерам, но и денежным счетам.
Не осталась ли легендарная мощь легионов лишь в легендах? Что, если они больше не стоят несокрушимым бастионом против врагов Алеры? Амара обхватила себя за плечи. От этой мысли ей сделалось зябко. Другие и вовсе не допустят никаких сомнений, что доказывали ответившие Аквитейну возмущенные крики.
Амара шепнула несколько слов Циррусу, попросив его отчетливее показать лицо Гая, и успела увидеть, как тот обменялся с консулом Аквитании спокойными взглядами. Амара не владела магией воды, но она явственно ощутила взаимопонимание между двумя мужчинами, и страх пробрал ее до костей.
Гай воспринял мысль консула без малейшего усилия.
Первый консул уже знал.
– К порядку! – призвал правитель, громовым голосом перекрыв гомон толпы. – Граждане! Порядок в Сенате!
Толпа утихла не сразу, но утихла. Воздух над рядами раскалился от гнева, напряженного ожидания и, хотя мало кто согласился бы это признать, от самого обыкновенного страха.
– За последние несколько лет все доступные нам сведения о ворде были переданы представителям каждого легиона, – сказал Первый консул. – Нам угрожает небывалая опасность, и распространяется она очень быстро. Чтобы отразить ее, наш ответ должен быть столь же быстрым и сокрушительным. Для этого я приказываю всем, кроме консулов Фригии и Антиллы, немедленно выделить по два легиона для борьбы с вордом.
– Возмутительно, – взревел Ривус. Консул побагровел, взвился с места. – Вы слишком далеко зашли, Секстус. Такой наглости пятьсот лет не позволял себе ни один принцепс! – (И снова Гай повернулся к консулу лицом, но на сей раз он молчал.) – Да, законы основоположника Гая Примуса дают вам такие полномочия, – бушевал Ривус, – но всякому понятно, что мы переросли древние установления. Вы нас запугиваете в жалкой и очевидной попытке удержать в руках власть так же, как в прошлый раз, когда объявился вдруг ваш якобы законный внук и наследник. Вы – не тиран, Гай Секстус. Вы – первый среди равных! Среди равных, вороны побери вашу самовлюбленность и побери вороны меня, если я покорюсь вашему…