Фурии принцепса
Шрифт:
Он, шевельнув бровью и пригубив вина, тихо ответил:
– Очень плохо. Ворд уже уничтожил несколько легионов, причем не оставил в живых ни одного человека.
– Но конечно, теперь, когда в поле выйдут остальные легионы… – начала Исана.
Гай пожал плечами:
– Возможно. Легионы заслужили свою славу тысячу лет назад, Исана. Она держится на вековых традициях и привычке. Мы привыкли видеть в них несокрушимую стену. Меж тем в прошлом году в Каларе легионам пустили кровь и задали трепку поддержавшие мятеж канимы, а с прошлым поколением управились мараты.
Что-то больное, горькое мелькнуло в лице Первого консула, и Исана
– В более древней истории Алеры, – продолжал Гай, кивнув на заставленные книгами полки, – легионы почти каждый год воевали с полчищами врагов – врагов, которых больше не существует. – Он покачал головой. – Несколько веков континентом владела Алера. Мы удерживали маратов в долине Кальдерон, канимов – на побережье. Легионам приходилось сражаться сравнительно редко и только в определенных местах.
Ария вскинула голову:
– Вы говорите, что они непригодны исполнять свое назначение?
– Я говорю, что мало кому из наших легионеров доводилось поднимать клинок во гневе, – ответил Гай. – Особенно в южных городах, которым теперь угрожает ворд. Свежий боевой опыт был у легионов Калара и сенатской гвардии, но их больше нет. В той местности есть два ветеранских легиона: Коронный и Первый цереранский. Остальные… говоря откровенно, они хорошо обучены, но в деле не испытаны.
– Первый пласидский, полагаю, можно почти приравнять к ветеранскому, правитель, – гордо выпрямившись, сказала Ария. – Мой супруг старался вербовать ветеранов из антилланских легионов, и наши командиры, как вам известно, все прошли срок службы на Защитной стене.
– Правильно, – согласился Первый консул. – Антилла и Фригия – единственные два города, сохранившие что-то похожее на подлинные алеранские легионы. Каждый их легионер побывал в бою. И каждый горожанин отслужил в легионе, видел настоящие сражения, так что даже ополченцы там лучше подготовлены к войне, чем первостатейные легионы Аттики, Форции, Парсии и Цереры – и, если начистоту, чем Второй и Третий вашего супруга, сиятельная.
Исана подняла руку:
– Прошу прощения, Гай. Я не трибун и не легионер. Какое отношение все это имеет ко мне?
– Для защиты Алеры мне нужны легионы с Защитной стены, – прямо глядя ей в лицо, ответил Гай. – Легионы, ополченцы, каждый меч и копье севера.
– Антиллус Раукус никогда не сдаст свой народ ледовикам, – сказала госпожа Пласида. – Как и Фригиус Гунтус. Тем более что им обоим в последние два года приходилось трудно, как никогда.
Встретив пристальный взгляд Первого консула, Исана вдруг поняла его мысль.
– Однако прекращение войны с ледовиками высвободило бы эти легионы!
Отливающие медью брови госпожи Пласиды полезли на лоб.
– Прекращение? Переговоры с ледовиками никогда ничего не давали.
– Но они всегда проводились без посредника, – напомнил Гай. – Без нейтральной третьей стороны, уважаемой ледовиками и желающей успеха переговоров.
Исана резко вздохнула:
– Дорога! – Для Арии она пояснила: – Это верховный вождь маратов. И наш друг.
Гай кивнул:
– С тех пор как здесь живет его дочь, мы поддерживаем постоянную переписку. Этот марат за неполных полгода выучился писать. Право, он на удивление смышлен. И уже направляется к месту встречи.
– Куда вы посылаете и меня, – угадала Исана. – Зачем?
– Затем, что мне бы следовало быть там самому, – ответил Гай. – Потому что, посылая вас, наиболее высокопоставленную представительницу Дома Гаев, я выказываю им доверие. Потому что вам доверяет Дорога, а мне он явно не доверяет.
– Вы сами отметили, что он неглуп, – с усмешкой бросила Исана.
Госпожа Пласида в упор уставилась на нее, однако Гай только скривил уголок рта в чуть заметной улыбке и глотнул вина.
– Ария, – сказал он, – мне нужен рядом с Исаной человек, который мог бы защитить ее и Дорогу в случае срыва переговоров, но при этом не выглядел бы опасным.
– Правитель, – возразила она, – если ворд захватит Цереру, на очереди будет Пласида. Мое место дома, я должна защищать свой народ.
Принцепс невозмутимо кивнул:
– Разумеется, вам, Ария, виднее, кто лучше защитит ваш народ – вы или Антиллус Раукус со всеми своими гражданами и шестьюдесятью тысячами антилланских ветеранов. – Он сделал еще глоток. – Не говоря о фригийцах.
Госпожа Пласида сдвинула брови, сложила руки на коленях и опустила глаза.
– Исана, – тихо сказал Гай, – эти легионы необходимы Алере. Я даю вам все полномочия для заключения мирного договора с ледовиками.
Исана коротко вздохнула:
– Великие фурии…
Гай небрежно отмахнулся:
– Вы привыкнете. Не такое уж это бремя, как вам сейчас кажется.
Исана чувствовала, как губы у нее складываются в невеселую жесткую улыбку.
– К тому же если мать Октавиана явится вдруг с севера с войском, способным в самый темный час переломить положение в пользу Короны, то она, пожалуй, похитит малую толику славы, которую завоюет в бою консул Аквитейн, и слава эта косвенно перейдет на Октавиана, даже если сам принцепс не сможет присутствовать на месте событий.
– Должен признаться, – пробормотал Гай, – мелькала у меня и такая мысль.
Исана покачала головой:
– Ненавижу эти игры.
– Знаю, – сказал Гай.
– Но вы просите меня спасти людские жизни, покончив с вековой войной. Отказаться я тоже не могу.
– И это знаю.
Исана послала ему долгий взгляд. И спросила:
– Как вы умудряетесь жить в мире с собой?
Первый консул смерил ее холодным взглядом. И ответил очень тихо, взвешенно и размеренно:
– Я каждый день смотрю в окно. Я вижу за окном людей – живых, дышащих людей, не сгоревших в огне гражданской войны. Людей, не убитых моровой язвой. Людей, не умерших с голоду, не изрубленных бесчеловечным врагом. Людей, которым вольно лгать, воровать, строить заговоры, роптать, перекладывать вину на других – проделывать все гадости, какие у них в обычае, сколько стоит государство. Потому что вместе с ним стоят закон и порядок. Потому что течение их жизни направляется не только грубой силой. А еще, жена моего сына и мать моего наследника, я изредка вижу порядочных людей, наслаждающихся роскошью прожить жизнь, не встав перед мучительным выбором, какого я не пожелал бы и злейшему врагу, и потому страшащихся одной мысли о таком выборе – потому что не им приходится его делать. – Он с трудом проглотил немного вина. – Ба, Аквитейн считает меня врагом. Дурак! Если бы я его по-настоящему ненавидел, отдал бы власть ему.