Фурии принцепса

Батчер Джим

Хладнокровно, без видимой спешки, консул Аквитейн Аттис поднялся в своей ложе, повернулся к перилам, отделявшим ее от ложи Ривуса, и обнажил серебристо блеснувший клинок. Прошелестел рассеченный сталью воздух, и толстые деревянные перила развалились надвое. Концы балки светились углями.

Консул Аквитейн указал мечом на Ривуса, и язык пламени вдруг лизнул меч по всей длине, затрепетал на стали, раскалив ее до тусклого красноватого свечения.

– Грантус, – во всеуслышание произнес Аквитейн, – закрой свой поганый рот, чтобы не видно было

пустоты на месте мозгов, и больше не разевай. И опусти расплывшийся ленивый зад в кресло, да поскорее. Или ты встретишься со мной на судебном поединке.

Ривус так закатил глаза, что Амара и без помощи Цирруса явственно увидела белки. Консул несколько раз подряд открыл и закрыл рот и вдруг рухнул обратно в кресло.

Аквитейн коротко кивнул и повернулся по кругу, поочередно нацеливая раскаленное острие меча на каждую ложу. Он заговорил тихо и жестко, и Амара не усомнилась, что фурии донесли сказанное до каждого.

– Еще кто-то возражает против законной власти Первого консула?

Как видно, возражающих не нашлось.

Аквитейн потушил пламя, затем спустился из своей ложи к подиуму. Там он поклонился Первому консулу и рукоятью вперед протянул ему свой меч:

– Мои легионы готовы выполнить ваш приказ, Первый консул. Я выдвину их немедля. Кроме того, я сам готов служить вам в поле.

Гай торжественно кивнул и, приняв меч, повернул его рукоятью к Аквитейну:

– Благодарю, консул. Ваша поддержка неоценима. Я наделся, что в этой войне вы поведете за собой войска.

Аквитейн, вернув меч в ножны, по-легионерски коснулся кулаком груди и встал по правую руку от Гая.

– Кто с нами? – вопросил он, сурово обводя ряды взглядом.

Поднялась госпожа Пласида.

– Мой супруг и господин уже выступил на помощь нашему другу и соседу консулу Церерусу, – сказала она. – Верадис, милая, он будет под Церерой уже завтра.

– Аттика? – спросил Аквитейн. – Парсия?

Оба консула, встав с мест, принялись заверять в своей поддержке и объяснять, сколько времени понадобится для прибытия их войск.

– Хм… – Бернард скрестил руки на груди. – Вот уж чего я не ожидал.

– Чего? – спросила Амара.

– Что Аквитейн поддержит Гая.

Амара вздернула бровь:

– По-твоему, это поддержка?

– На вид похоже, любимая.

Амара покачала головой:

– А ты присмотрись. Он объединяет державу. Выступает ее защитником. Ведет всех против самой смертоносной угрозы, какую знала Алера, а Первый консул оказывается в стороне. – Она мрачно усмехнулась. – Можно сказать, показательно в стороне.

Бернард захлопал глазами:

– Просто бред!

– Конечно. Но поймут это не все. Тави – неизвестная величина. Большинство предпочтет видеть следующим Первым консулом известного, показавшего себя в политике ветерана. Если Аквитейн возглавит военные действия и победит, он окажется еще и героем. А в таком случае… – Амара передернула плечами. – Гай не вечен.

Бернард уставил взгляд на ряды сенаторов, болезненно поморщился:

–

И Гай… Гай позволяет ему это проделывать?

– Я бы сказала, Гай этого от него и хотел.

– Великие фурии, зачем?

– Затем, что, кем бы ни был Аквитейн, он превосходный военачальник, – тихо пояснила Амара. – Затем, что без него нам не выжить. – Она встала. – Они здесь надолго не задержатся. Идем, пока не затерло толпой.

– Куда это?

– В цитадель, – сказала Амара. – Если не ошибаюсь, Гай станет просить нас об одолжении. И твою сестру тоже.

Глава 7

Когда Амара с Бернардом подходили к кабинету Первого консула, оттуда вышли два коронных гвардейца. Оба кивнули им, подтвердив догадку Амары, что Гай хотел бы разговора наедине, потом один заглянул в кабинет и сразу вернулся. За ним появился сам правитель, окруженный четверкой стражников.

– Благодарю… – Гай кивнул охране. – Прошу вас ко мне, доблестные.

Стражник открыл дверь. Гай зашел внутрь. Амара проводила его взглядом, сурово поджав губы. При виде Первого консула ее накрыла беззвучная волна ярости: вот он перед ней, она слышит его голос, видит его безупречно уверенные манеры знающего свое дело мастера.

С тем же невозмутимым, решительным хладнокровием Гай Секстус обрушил на народ Калара ярость Великой фурии Калус, убив вместе с легионерами мятежного консула Калара десятки тысяч невинных алеранцев. И Амара стояла на вершине горы, откуда открывался вид на гибнувший город, и смотрела, как умирают люди. Она ненавидела Гая за то, что он заставил ее увидеть это.

Бернард опустил ей на плечо большую теплую ладонь.

– Любимая, – позвал он. – Идем?

Амара, как сумела, улыбнулась мужу, расправила плечи и вошла в кабинет.

Здесь, как и во всей цитадели, красота и изысканность обстановки не били в глаза. Вокруг широкого письменного стола из зеленовато-черного родисского дерева, открытого на краю Лихорадных джунглей, высились такие же полки, ломившиеся под тяжестью разнообразных книг. Амара навидалась кабинетов, где книги служили просто украшением. Она не сомневалась, что здесь каждая книга прочитана и обдумана.

Гай быстро прошел к шкафчику у стены, извлек винную бутыль и чашу – точными, заученными движениями. Бернард тем временем успел закрыть дверь.

Первый консул опустил голову, ссутулил плечи. Он пару раз медленно вздохнул, и Амара расслышала, как похрипывает у него в груди. Затем он откупорил бутыль – остро пахнуло пряностями, – подавил приступ кашля, налил и торопливо, в несколько глотков осушил чашу.

Амара хмуро переглянулась с мужем.

Как видно, здоровье Первого консула было куда хуже, чем полагали граждане. Правда, Амара не сомневалась, что им он нарочно открыл свое истинное состояние, и не без причины. Или без причины. Что ни говори, в пути через каларские болота Амара с Бернардом видели его совсем развалиной. После этого при них можно было и сбросить маску.