«Футляр времени», или Хроники одной хрени

Веселов Игорь

Шестерка потянулась в город. Присутствие таких же, на свалке, тоже, заметно, уменьшилось.

Дневной Чебану много демократичней утреннего – не так жаден и беспардонен. Этому есть объяснение – на его столе наполовину пустая бутылка «Белого аиста» (видимо, проявление махрового патриотизма) и надкусанная плитка шоколада.

– Ха, мне не важно, полон бокал наполовину или пуст. Главное, что в нем! И все!– такими словами встречает районный «король» вторсырья вошедших.

Василий Филатович развалился в кресле и сидит к

ним спиной – и непонятно, он так сам с собой философствует или издевательский тон адресован им.

В данный момент, этих, изрядно промерзших, встречает его сын-подросток – отец же не встревает в расчеты. Хоть и сейчас «щедрость» имеет границы – все-таки, нет того беспредела, как, у старшего, утром.

Сбрасываются по стольнику и спешат в ближайший магазинчик. Потоптавшись у кассы куплен стандартный набор: две бутылки дешевой водки, буханка черного, три банки балтийской кильки и полбатона вареной колбасы.

Видимо, в предвкушении того, что, скоро, триста граммов сорокаградусной будут его, Кеша, радостно потирая руки:

– Если бы в России, вдруг, задумали памятник алкашу, то, из-за нашей массовости, скульптор, наверное, ограничится лишь постаментом,– все, с удивлением, посмотрели на него, но никто не переспросил,– к чему это он?

Продукты несутся к гостеприимным Евгению и Светлане. Там «пищевая нехитрость» раскладывается на низкий и расшатанный фанерный столик. Остальная мебель помещения: три табурета, пара венских стульев и подобие буфета с посудой. Вешалка – вбитые в стену гвозди. Есть еще подломленный, на четыре ножки, платяной шкаф с какими-то тряпками.

Светка с Ираидой крупно режут хлеб и колбасу, а кто-то уже открыл консервы. Еще хозяин достает, из загашника, просроченную тушенку, в количестве трех.

Присутствующим здесь побыстрее, без исключения, хочется заполучить, на голодные желудки, гипноз алкогольного куража – чокаются торопливо, без слов. По востребованности, закуска вторична в этой компании.

Тепло и водка делают свое дело – языки все развязнее.

Закончилась первая бутылка и окружающий мир для Борисова становится ясным и гармоничным – все мучащие его вопросы уходят на второй план.

Сквозь кисею сизого табачного дыма он наблюдает как Сашка задирает Туголукова:

– Ты меня уважаешь?– тот, конечно, согласно кивает.

– А думаешь, я себя нет? – и раскатисто смеется, – вот только тебе, раздолбаю, всю жизнь пребывать вторым номером.

Иннокентий обидчив, мигом среагировал:

– Наш Лександер в одну рожу и работяга, и начальник, и политик.

– Почему?– насторожился их главный.

– Так все до колен – и руки, и живот, а, особенно, твое «помело».

Одобрительно захихикала Светка, которую, в это время, «клеит» Федор. Он что-то веселое рассказывал ей на ухо, возложив широкую пятерню на плечо дамы. Блаженная улыбка «прелестницы» не сходит с ее красного лица.

– Не зря говорят: «Пьяный

мужик забывает все, тогда как женщина, наоборот, вспоминает, как правило, плохое»,– теперь, в свою очередь, озлобился бывший адвокат.

Его извечное высокомерие и заносчивость не всем по нраву.

Сейчас, Жека не склонен ни ревновать, ни, тем более, влезать в эту словесную перепалку – боится в себе расплескать положительные эмоции, итак редко приходящие к нему.

К тому же, с недавних пор, он стал гораздо меньше злоупотреблять – с полгода как дает знать поджелудочная. Но сегодня хочется махнуть рукой на нудную боль, которая обязательно объявится утром.

Раскупорена вторая 0,7. Кеша выверенными движениями разливает, неслышно шевеля губами, считает «були» – каждому строго по три. Вот только по мнению обладательницы редкого имени Ираида – тот булькнул в свой стакан явно лишку. Затеялась нешуточная ругань.

– Что творишь, обмылок?

– Ой, да пойдите Вы лесом, подруга!– ощерился он и стал похож на грызуна, – Федькой, лучше, займись! А тут, у меня, все точно – сплошной кибуц!

Тяжелой рукой дамочки шельмецу залепляется звонкая оплеуха. Тот летит на пол.

– Шалава подноготная!– заскулил ее собутыльник.

Ну, все, не дадут нормально выпить. Приглашай вас, скотов, после этого,– устало подумалось Евгению.

Намечающаяся свара в еще не пьяной компании может помешать его внутреннему созерцанию той, как будто не своей, жизни. Но к немалому удивлению – скандал как моментально разгорелся, так и быстро потух.

Причиной тому – неформальный лидер пришлых. Без лишних слов Сашка размашистым пинком поднимает «Лукоморова», затрещиной награждает сутяжницу – Ираиду, а следом, взяв за ворот Федора, растаскивает «сладкую» парочку. После этого бородатым миротворцем тихо заявлено:

– И чтобы так у меня всегда! Понятно, срань?

Ключевым словом в его спиче, несомненно, являлось – «всегда».

Вечеринка закончилась третьей бутылкой, за которой услужливо сбегал одноглазый Федька – ее оплатили вскладчину члены коммуны.

Та зимняя пьянка запомнилась Борисову бредовой мешаниной высказываний и диалогов, подчас, с каким-то философским подтекстом.

Ираида Кеше:

– Извинись.

– Прости, Ираидочка.

– Да пошел ты со своими извинениями.

Александр:

– Сознание все-таки материально – всегда можно сообразить на троих и более.

Федор:

– А я по, своей сути, оптимист и когда сильно захочу – это сбывается,– Иннокентий ему сразу в ответ, «ребром»:

– Как-то тоже очень захотел – и, что ты думаешь, обделался.

Им же:

– Когда, порой, завязывал, с выпивкой, появлялось здоровье, даже настроение поднималось. Чувствую, жизнь улучшается и возникает острое желание купить поллитру. Не парадокс ли, скажу вам?

Вкрай удивила своей метафоричностью Светка: