Футуриф. Токсичная честность
Шрифт:
— Конечно, оригинальная, — с достоинством сказал профессор, — разве я опустился бы до примитивной кражи сюжета, и рисковал бы репутацией в случае, если кто-либо позже, анализируя новую рок-балладу маэстро Хирда, найдет прототип сюжета в Интернете.
— Превосходно! — Бенни потер руки, — А королева акваноидов где-либо упоминалась?
— Королева людей нйодзу, — пунктуально поправил Алекс Сатирос.
— ОК. Корректирую. Королева народа нйодзу где-либо упоминалась?
— Нет, я ее придумал. А нйодзу — это нечто вроде африканского водяного оборотня.
Мвези и Дзуа утвердительно кивнули. Бенни беззвучно похлопал в ладоши.
— Превосходно,
— Пользуйтесь, — лаконично разрешил Алекс Сатирос, явно польщенный.
— Друзья, — мягко произнесла Елена, — мифы акваноидов это, конечно, интересно, но…
— …Но, — подхватил профессор, — действительно, пора переходить к бизнесу. Процесс осознания экономического потенциала Футурифа стремительно развивается, поэтому необходимы новые решения. К нашим негласным партнерам обратился авторитетный научный посредник из Университета Свазиленда, профессор Рори Хофф, человек с широкими интересами. Вероятно, к нему в лабораторию попали несколько алмазов, проданных под видом натуральных, как добытые на гайоте Голиаф. Он определил, что алмазы — синтетические, и произведены по технологии Хемли-Бенедетти, известной в научных кругах, как «метановая термомагнитная кристаллическая конденсация». Мне хочется отдать должное рационализму профессора Хоффа. Хофф не стал поднимать неконструктивный шум вокруг своего открытия, а вместо этого предложил расширить бизнес, добавив к алмазам, производимым в Университете Фессалии, некоторое число натуральных алмазов, не совсем официально добываемых в Лесото и Свазиленде.
— В каком смысле не совсем официально? Концлагерь на руднике? — спросила она.
— Нет! — Алекс Сатирос улыбнулся, — Никакого хоррора. Все гораздо проще. Это бизнес королевских семей Лесото и Свазиленда, идущий в обход тех картельных соглашений, которые им навязало правительство ЮАР в интересах супер-корпорации «De-Beers».
— Гм… А насколько достоверно, что там нет никакого хоррора?
— Его величество Леротоли, и Его величество Нкаване, сами приглашают партнеров для негласных инспекционных визитов на рудник. Можете слетать туда. Страны красивые, правда, население, живет в полной нищете, если судить по европейским меркам.
Елена Оффенбах задумалась ненадолго, потом кивнула.
— Что ж, может, я туда слетаю. Пока, допустим, что это правда. Но, какая моя роль? Для теневой сделки адвокат не очень-то нужен, я полагаю.
— Нет, адвокат тут очень нужен, — возразил фограннер Бенни (хотя, какой он, к дьяволу, фограннер, это просто маскировка, как, разумеется, уже догадалась Елена).
— Ну, и для чего же адвокат в этой афере?
— Операция прикрытия, как выражаются шпионы, — пояснил он, — надо как-то объяснить частые рейсы легких самолетов, которыми будут доставляться партии этих алмазов, а в случае, если какой-то самолет совершит вынужденную посадку, надо будет объяснить, почему у пилота с собой килограмм ювелирных алмазов примерно на миллион баксов.
— Интересная задачка, — сказала Елена, — что если замаскировать авиа-рейсы под что-то гуманитарное. Какие гуманитарные проблемы известны в этих двух королевствах?
— Чего там хватает, так это гуманитарных проблем, — ответил капитан Кириакиди.
— Ты не понял, Ник, мне нужна специфическая проблема… Есть ноутбук под рукой?
— Вот, держи, — капитан передал ей компактный «Asus-11-inch».
Голландка кивнула и, открыв через Интернет виртуальную библиотеку энциклопедий, углубилась в исследование демографии. Через несколько минут она объявила:
— Самая известная проблема там это AIDS. Якобы, вирусом иммунодефицита заражена четверть населения. Бред, конечно, но это официальные данные, и если учредить какую-нибудь миссию помощи, то можно возить что-то медицинское с Мадагаскара. Там есть несколько современных фармацевтических предприятий. Если пилот при вынужденной посадке попадется с алмазами, то это окажется частная контрабанда. Все гуманитарные миссии в Третьем мире промышляют контрабандой, а сотрудников, которые попались, выкупают у полиции за взятки. Это никого не удивляет. Ну, как вам такая схема?
— Мне нравится, — сказал Бенни, и посмотрел на двух греков.
— Вполне адекватно, по-моему, — высказался профессор Сатирос.
— Нужно еще учредить гуманитарную миссию, — заметил капитан Кириакиди.
— Не проблема, — Сатирос махнул рукой, — на Сейшелах это можно сделать за два дня. Я полагаю, можно переходить ко второму пункту.
— Да, — согласился Бенни, — проект «Анжелика и султан».
— Что-что? — переспросила Елена.
— Это, — пояснил он, — условное название, выбранное в честь чудесного старого романа Сержа и Анны Голон. В нашем проекте нет Анжелики, но есть султан.
Елена Оффенбах обратилась к своей памяти и быстро восстановила в уме сюжет этого авантюрного романа. Правда, роман она не читала, но смотрела старый-старый фильм, входящий в эпохальный сериал об Анжелике… Елена тряхнула головой и спросила:
— Какой еще султан?
— Султан Омана, это такая страна на южном берегу Аравийского полуострова.
— Я знаю, где Оман. А что здесь забыл тамошний султан? Ему мало нефти, что ли?
— Конечно, ему мало! — на лице «фограннера» возникла озорная улыбка, — Все нефтяные царьки жаждут мирового величия. Это инварианта геополитического фрейдизма.
— Инварианта чего? — переспросила она.
— Геополитического фрейдизма, — повторил он, — у них такая политическая сублимация комплекса неполноценности. Некоторые говорят, что это из-за ислама, но, как учит нас марксизм, нефтяная труба первична, а ислам — вторичен. Ты из Нидерландов, верно?
— Да, и что с того?
— Просто, у вас там рядом Норвегия…
— Не очень рядом. От Амстердама до Осло 1200 километров.
Бенни утвердительно кивнул.
— Я и говорю: рядом. Так вот, когда Норвегия стала нефтяной державой, там началась эпидемия тунеядства и дегенерации. Работающий норвежец становится оксюмороном, примерно как работающий кувейтец. Работают унтерменши из всякого факинстана. А политика вырождается в ублюдочную партократию с комплексом неполноценности.
— А я считаю, — возразил капитан Кириакиди, — что проблемы Норвегии возникли из-за мусульманских мигрантов из того самого факинстана. Так что дело, все же, в исламе.
— Даже если так, Ник, то все равно прав марксизм. Мигрантов ведь притащили за счет нефтяных денег! Экономический базис всегда первичен, а надстройка…
— Милорды политологи, — перебил профессор Сатирос, — мы обсуждаем проект…
— Ты прав Алекс, — согласился Бенни, — мы обсуждаем проект «Анжелика и султан». В данном случае, имеется в виду султан Хаммад бин Теймур аль-Сайид. Ему 47 лет, он учился в Англии, сначала в элитном колледже, потом в элитном университете, так что превратился в зажравшуюся сволочь по любым стандартам — арабским или западным.