Г 2
Шрифт:
А я перенёс внимание на давильщика. В спину ударила новая вспышка света, слизнув ману из амулетов. Пусть…
Меч вверх и вперёд. На рукояти эспадона надёжно лежали обе руки. Принял чужой клинок на свой, позволил ему скользнуть, сам сделав шаг назад. Бесполезно пытаться обыграть мастера меча – мой погибший друг Брик ра Тенус когда-то наглядно мне это доказал. Тогда он бил в горло, сейчас Самор ударил в висок клыком эфеса.
Я лишь наклонил голову навстречу медленно летящему в голову железу и удар скользнул по куполу шлема, не пробив моей двойной защиты. А прежде чем он ударил снова, возле его уха разорвалась Сфера. Я всё же маг, а он, сплетясь со мной клинками, шагнул прямо в пределы моей ауры.
Пошатнуло даже меня, а Самор упал без сознания. Мелькнула довольная мысль: «Что и требовалось».
В спину снова ударило заклинание, вот только амулеты уже не наполняются маной. Доспех просел, выбирая остатки энергии из Орба.
Неважно. Мне оставалось продержаться всего несколько секунд. Два шага назад и эспадон врезался в защиту зелонца уже вместе с молотом Гвардейца.
– Кернариус ждёт слугу!
В моего голема ударяет волна Эфира. Плотная, могучая – так, чтобы с запасом разорвать его связи со мной.
Что это? Жест отчаяния или зелонцы сумели разработать заклинание, рвущее ту ментальную связь, что возникает между големщиком и его созданиями в ходе ритуала? Неважно. Это ошибка в любом случае: Гвардеец поднят на жизни. Для него нет и не будет других хозяев и не искателю-эфирнику изменить это, даже если я сейчас погибну. Приказ был отдан.
Мы обрушили слитные удары мечом, молотом и магией на врага один раз, другой, третий. От эфирника рванула круговая волна ослепляющего сияния. На миг я ощутил, как меня словно разрывают на куски, а затем на зелонца обрушился наш четвёртый удар – и его защита лопнула как скорлупа. Тяжёлый трофейный молот Гвардейца вбил мага в площадь, превращая в месиво.
Сдохни, тварь!
Короткий миг облегчения и радости от победы. Осознание достойной мести за любимую, а затем я вспомнил об остальных.
Мысль-приказ и голем развернулся на помощь остаткам отряда.
Как их осталось мало…
Против напирающих тварей редкой цепью стояла лишь половина отряда, пришедшего в город. А мне уже негде было зачерпнуть заёмной силы. Сглупил, не сделав этого перед приказом Гвардейцу и теперь даже не получалось купить парням время на отступление. Шагнул вперёд, чтобы наложить на остатках маны в накопителя средоточия хотя бы малую печать силы и внезапно понял, что отметок врагов на самостоятельно развернувшейся Сети – тоже слишком мало. Уж явно не те сотни, что оставались перед схваткой с магами.
С усилием расширив распадающуюся Сеть за пределы площади, с удивлением обнаружил на ней исчезающие на глазах метки врагов. Мои глаза говорили мне, что там, в огне, где даже воздушные нити моего заклинания существовали с трудом, в огне сгорали десятки тварей.
Это что? Я огляделся. Вокруг стеной стояло пламя и на меня, скользнувшего на самый край транса, внезапно обрушилась вся полнота ощущений: жар раскалённых доспехов; пот, струящийся под стёганкой и обжигающая сухость воздуха, царапающего горло.
Город горел целиком, здания рушились, вздымая облака раскалённых искр. Любое существо уже давно сбежало бы отсюда, но не подчинённые твари, которых гнал вперёд последний приказ искателя.
Гвардейцу не понадобилось много времени, чтобы добить химер на площади. Люди неверяще оглядывались по сторонам, один из них подошёл ко мне, стянул покорёженный шлем и я узнал Пламита, чёрного от сажи и крови. Вынырнув из Саха, спросил:
– Лариг?
Старший сержант мотнул головой:
– Всё… – закашлялся, раздирая горло и добавил. – Да и мы скоро следом.
Я сам чувствовал, как воздух становился всё горячей и наполнялся едким дымом. Из чего бы ни были построены дома, но они не только жарко горели, но и чадили словно тысячи кузниц на дешёвом углю. С дымом я мог попробовать справиться, но что было делать с жаром? Здесь и Исток мог не спасти. Тем более, что после такой плотности выжигающей подпитки, там, наверняка, рассыпались опорные якоря. Прохрипел, сам начиная кашлять в этом чаду:
– Слушай приказ! Все в центр! Погибших – туда же!
Это оказалось проще сказать, чем сделать. С трудом, только благодаря голему, удалось вытащить тела левой группы, где погиб лейтенант Лариг. Они лежали ближе всех к краю площади и пожару, там кожа вздувалась волдырями. Ветер закручивался воронкой, стягивая к нам со всего города дым и жар, хорошо крохи сил давали мой и голема Родники. Разбавляя её маной, что оставалась ещё в големе от Истока, я сумел создать вокруг нас плетение, фильтровавшее большую часть дыма и гари. Но вот дать нам простого воздуха для дыхания оно не могло. Весь кислород выгорал в огне пылающего города и люди вокруг начали одним за другим терять сознание.
Через час оставался на ногах лишь я, но и у меня голова уже кружилась от вони горящих на площади химер и некроголемов, а плетение то и дело грозило рассыпаться. Будь у меня хотя бы половина часа в запасе, то я смог бы перенести его на основу и упасть рядом с бойцами. Но этого времени у меня не было, как и права своими руками убить парней, что победили в таком бою.
Так что я держался, время от времени тыкая себя в ладонь кинжалом и молясь Создательнице, чтобы этот пожар стих, а обломки, за которыми прятались от жара солдаты, сами не вспыхнули, как дома, из которых они и были взяты. Знаю, что глупо обращаться к ней на земле Зелона, но когда стена пламени стала ниже, а бушующий ветер стал стихать, я не мог не поблагодарить её за спасение остатков отряда.
Мы победили, а погребальный костёр, сделавший бы честь и Тёмным временам – был достоин Маро.
Глава 29
Выжили все. Удивительно и впору снова думать о милости создательницы: ни одного задохнувшегося в этой огромной печи, ни одного погибшего от ран. Лишь двое самых тяжёлых ещё не пришли в себя к утру. А выжившим пришла пора думать – что делать дальше?
– Тонму старший лейтенант, разрешите обратиться?
Я обернулся на тихий голос. Пламит. Сажу и кровь с лица он смыл остатками воды из фляги, вот только осунувшееся лицо и ввалившиеся глаза без слов говорили, что сражение далось ему нелегко.
Ну, если он хочет так официально… Выпрямился, расправляя плечи и кивнул:
– Разрешаю, тонму старший сержант.
– Прошу разговора без чинов, тонму старший лейтенант.
Оглядев бойцов, что бродили по площади, продолжая что-то выискивать, развернулся и, огибая туши, двинулся прочь. Как мы здесь скакали ночью? Остановился я лишь шагах в десяти от укрепления. Здесь нас уже не слышат бойцы, а вонь сгоревших тел и туш от края площади ещё можно терпеть.