Гадкие Крошки

Левеллин Сэм

— Ну?

— Карта с кладом Боба Гибельби. Представь все выигрышные лотерейные билеты в мире — вот примерно столько стоит эта карта.

— И что же ты думаешь? — спросила Примула.

— Я думаю, если твой папа гуляет по городу с этой бумажкой, то за ним будут очень сильно охотиться.

— Тогда надо поскорее его найти, — сказала Примула. — Ты молодец, Мальчик-дикарь Дин. Еще омлета?

— Не откажусь, — сказал Дин.

* * *

Багажник в «кадиллаке» Бурбонских

был такого размера, как у других людей — спальня. Маргаритка открыла его, вынула красиво упакованные луки и стрелы, взяла в охапку и тут услышала чье-то застенчивое покашливание. Она заморгала.

— Тут кто-то есть?

— Да.

Туда, где на пол багажника падал солнечный свет, выползла коричневая фигурка. Это была Кончита, девушка, которая красит ногти.

— Больше не могу с ногтями, — сказала она. — Пожалуйста, не отправляй меня назад.

— Конечно, не отправлю, — сказала Маргаритка и помогла Кончите вылезти из багажника.

— Я очень хорошо могу делать ногти. — По щекам Кончиты катились слезы. — Но сеньора Бурбонски всегда говорит: «Сделай мне ногти», а потом или телефон, или коктейль, и всё смазывается, и она говорит: «Делай сначала». Это всё равно, что красить длинный мост — только докрасишь мизинец на правой ноге, тут же снова начинаешь с мизинца на левой. Ни поесть, ни поспать, ни подруг повидать. Ну, я и съехала по водосточной трубе и залезла в…

— По водосточной трубе?

— Да. И мы поехали, а я спряталась, и вот…

— С девяносто третьего этажа?

— Да.

Маргаритке представились бескрайний мир, раскинувшийся за хрупкими стенами стеклянного лифта, чудовищная высота Поднебесной Башни, а внизу, среди темноты, освещенная прожекторами громадная яхта, отсюда кажущаяся совсем игрушечной. Она услышала вой ветра в балках, ощутила под пальцами хлипкую ненадежность водосточной трубы… Голова у нее закружилась от страха и восхищения.

— Ох, Кончита, — сказала она. — Какая няня из тебя получилась бы! — Она сняла с головы котелок и надела его на Кончиту.

Большие карие глаза смотрели на нее из-под шляпы: в них читалось жгучее отвращение к ногтям, готовность спускаться по любым трубам и встречаться с любыми сорванцами.

— Добро пожаловать в нашу компанию, — сказала Маргаритка. — Для начала небольшой предметный урок. А потом мы, пожалуй, оставим тебя на замену.

Они поднялись в огромную игровую комнату Блаа де Клаа и вручили детям луки и стрелы. Дети принялись расстреливать плюшевых мишек и чучела водоплавающих птиц.

— Праздному черт работу всегда найдет, — сказала Маргаритка, с улыбкой наблюдая невинную радость маленького Ларри, которому удалось поразить чучело обезьянки с дальней дистанции.

— Но кто знает, к чему это приведет? — сказал няня

Пит, всё еще мрачный, потому что из-за Мальчика Дина Примула совсем забыла про Ободряющую Булку.

— Не тужи! — воскликнула Маргаритка. — Чем скорей мы отыщем папу, тем скорей ты скинешь это дурацкое платье и оденешься в свой полосатый наряд.

— И то верно, — слегка повеселев, отозвался Пит. — Нет худа без добра, а, няня?

— Так держать! — сказала Маргаритка и, хлопнув его по спине, стала дуть на ладонь.

Кончита осталась помогать Питу. Завтра им предстояло идти на чай к Вествудам.

Охота продолжается (сказала Примула, сдавая карты перед партией в покер).

* * *

Вернувшись в Поднебесную Башню, Маргаритка с благосклонной улыбкой наблюдала за тем, как летают стрелы из конца в конец шестидесятиметровой детской. Вскоре коллекция картин Бурбонских была уже вся в дырках, зато с каждым удачным выстрелом маленькие Гарри и Ларри чувствовали себя всё свободнее.

Во время обеда, когда родители уехали, няня Пит обошел дом и разобрался с сейфами. Незадолго до пяти Маргаритка погрузила Примулу, Пита, Кончиту и детей в длинный лимузин и сказала шоферу: «Трогай».

Автомобиль выехал из города и помчался среди зеленых лужаек и больших приземистых домов.

— Обалдеть! — сказал Пит Фраер.

В самом конце улицы стояла наполовину вкопанная в землю гигантская гитара. Ее колки находились на высоте тридцати метров над землей. Лады блестели в лучах предзакатного солнца, как золотые. Над резонаторным отверстием, которое служило воротами, лежала на спине огромная буква «В», сооруженная из горного хрусталя.

— Шофер, это что? — чинно спросила Маргаритка.

— Ранчо «Ленивое В», — сказал шофер. — Дом Винта Вествуда, Ковбоя-риэлтора. Как вы и просили.

Лимузин нырнул в резонаторное отверстие и остановился на пыльном дворе. Двор окружали бревенчатые строения: огромный дом, длинный низкий сарай с криво намалеванными буквами: ОБЩЕЖИТИЕ КОВБОЕВ и высокий дом с вывеской: САЛУН.

— Осади, — произнес голос. Голос был слабенький, гнусавый и исходил из-под копны пыльных волос. Над волосами был занесен очень большой томагавк.

— Чего осадить? — спросила Маргаритка.

— Просто осади, — сказал маленький человек с большим томагавком.

— Что значит «просто»? — спросила Маргаритка.

Насколько можно было понять, лицо под пыльными волосами недоуменно нахмурилось.

— Такие вопросы задавать не полагается.

— А тебе не полагается замахиваться на людей топором, — сказала Маргаритка.

В наступившей паузе до них донеслись далекие звуки банджо, на котором играли «Смутное нервное расстройство». Томагавк заколебался и опустился.