Гадюка
Шрифт:
– Слушай, Колосков, отстань уже, а? – с лёгкой ноткой раздражения в голосе сказала Виолетта. – Я же сказала – не сержусь. Всё. Лечись.
И она повесила трубку. Артём облегчённо вздохнул – вроде пронесло. Он накинул пиджак, схватил сумку и выбежал из полупустого зала – в это время лишь немногие сотрудники ещё сидели на своих рабочих местах, большинство уже либо отмокали в ближайшем баре, либо расслаблялись дома на диване.
Подходя к машине, припаркованной на стоянке бизнес-центра, Артём ещё раз набрал Риту. Её телефон по-прежнему был отключён. Это вызвало у Артёма новый приступ ярости, он даже пнул колесо соседнего автомобиля, на что тот недовольно квакнул – видимо, сработала
Пермь, конечно, не такой большой город, как, скажем, Москва или Санкт-Петербург. И даже не как Екатеринбург. Но и в Перми в час пик на улицах образуются длинные пробки, и тогда дорога, которая обычно занимает не более четверти часа, растягивается минут на сорок. Было уже начало девятого, когда Артём подъехал к дому Риты. В былые времена он никогда не заявлялся к ней без цветов и угощения к столу, но теперь ему даже в голову не пришло купить что-нибудь по дороге.
Он вбежал по лестнице на пятый этаж, где жила Рита, и дрожащей от волнения рукой позвонил в дверь. Она открыла почти сразу, как будто поджидала его в прихожей. Вид у неё был приветливый и даже какой-то соблазнительный. Наверное, из-за вечернего платья, в которое она нарядилась, – обычно Рита встречала его в домашнем халатике, своими дурацкими цветочками он уже давно вызывал у Артёма тошноту. А тут – прямо как на бал собралась, ему даже расхотелось ругаться, и все заготовленные по дороге фразы сами собой забылись.
– Красивое платье, – сказал Артём, входя в квартиру.
– Спасибо, – ответила Рита.
Это платье она купила ещё весной и берегла для особого случая. Первый раз надела его два дня назад, когда позвала Артёма в гости, чтобы сообщить ему потрясающую новость. Второй раз – накануне, когда он снова не пришёл. И вот теперь.
Артём прошёл в комнату и, покосившись на стол, на котором, кроме бутылки вина, ничего не было, сел на стул. Вид пустого стола показался ему очень странным – Рита всегда к его приходу устраивала целый пир, а тут – только бутылка вина, даже бокалов нет.
Рита вошла в комнату следом за ним и села напротив.
– Говори, – сказал он. – У меня мало времени.
– Но ведь рабочий день закончился.
– А ты думаешь, у меня помимо работы нету дел?
– Я знаю, что у тебя много дел, Тёма. Поэтому не стану тебя задерживать. Я хотела сказать тебе, что… ничего не получается.
– Что ты имеешь в виду?
Рита положила на стол деньги, которые всё время держала зажатыми в кулачке.
– Не понял?
– Это твои деньги.
– Ты что, отказываешься делать аборт? – вспыхнул Артём.
– Аборт делать поздно.
– Что значит поздно?
– На таком сроке, как у меня, аборты делать нельзя, – краснея, произнесла Рита, стараясь придерживаться придуманного Таней плана.
– Это тебе врач сказал?
– Да.
– Так найди другого. Мне тебя учить надо?
– Другой тоже не станет делать.
– Это ещё почему?
– По закону.
– Нет такого закона, который нельзя обойти. Если тебе мало денег, скажи, я дам ещё.
– Не в этом дело, Тёма.
– А в чём же?
– Потому что это опасно.
– Ерунда!
– Нет, это не ерунда.
– Тогда почему ты не позаботилась об этом раньше?
– Я… не знала, что я беременна.
– Ах вот как! То есть ты не знала, и теперь всю ответственность хочешь повесить на меня, так, что ли?
– Нет, я не хочу ничего на тебя вешать…
– А может, ты всё-таки знала и специально решила мне не говорить? Чтобы меня шантажировать?
– Что ты такое говоришь!
– А что ещё я должен думать, когда ты заявляешься ко мне на работу и сообщаешь, что ждёшь ребёнка?
– Но ведь я звала тебя! Ты же сам не приезжал, поэтому я…
– Да, да! Сейчас ты придумаешь тысячу причин!
– Нет, что ты! Я ничего не придумываю. Я… мне просто нужна твоя поддержка. Это ведь такое сложное время для любой женщины…
– Сложное? То есть ты теперь хочешь сделать его сложным для меня?
– Да нет же…
– В общем, так: никакого ребёнка не будет. Завтра же ты найдёшь другого врача, который всё сделает. За любые деньги. Понятно?
– Тёма, я решила: я буду рожать.
– Нет! – дав петуха, вскричал Артём. – Это невозможно!
– Но почему? – стараясь сохранять спокойствие, спросила Рита.
– Потому что невозможно.
– Но ведь это нормально, Тёма. В каждой семье рано или поздно появляются дети. Я понимаю, что для нашего случая это, возможно, немного рано…
– Ты ни черта не понимаешь!
– Если ты боишься, что это помешает нашей свадьбе…
– Какой ещё свадьбе! – взвизгнул Артём, вскочив.
– Нашей. Которую мы планировали. Мы можем перенести её на следующий год. А можем вообще не устраивать. Просто распишемся и…
– Да ты понимаешь, что ты такое говоришь?
– Но разве ты… мы…
– «Ты, мы», – передразнил Артём. – О-о-о! За что мне всё это?
– Тёма…
– Отстань!
Он выбежал в прихожую, распахнул дверь и бросился вниз по лестнице.
– Тёма! – испуганно позвала Рита, выглядывая из квартиры.
Снизу доносились торопливо удаляющиеся шаги, потом хлопнула входная дверь подъезда.
Сев за руль, Артём несколько раз яростно ударил по нему. Внутри у него всё клокотало от злости, он едва сдерживался, чтобы не заорать. Ну, как такое могло случиться? Как он так облажался? Что теперь делать? Если эта дура и вправду родит, значит, всё – конец, его уже ничто не спасёт. Ну, и какая жизнь его ждёт? Из банка точно попрут, не говоря уже о каких-то перспективах занять приличную должность. Да и в какой-нибудь другой банк дорога ему будет заказана – Барсуков позаботится, чтобы его никуда больше не взяли. А где он ещё сможет работать, если не в банке? Придётся переезжать в какой-нибудь другой город. Вот только куда? В столице его никто не ждёт. В Екатеринбург, в Казань? Длинные руки Барсукова и туда дотянутся, так что и там он никуда не устроится. Остаются маленькие города. Вот только банки там тоже маленькие, если вообще есть. Точнее, крошечные филиальчики, которые занимаются жалкими вкладами да коммунальными платежами. И что, он будет сидеть в таком филиале кассиром или операционистом? Начальником-то его никто не возьмёт, там своих кандидатов хватает. Не говоря уже о мизерной зарплате – там за год, небось, получают меньше, чем он за один месяц…
Нет, он к этому не готов. Надо что-то придумать. Срочно!
До дома было ехать пять минут, и всё это время он непрерывно повторял: «Что делать?» Как будто от этого ответ должен был прийти быстрее.
Но ответ никак не приходил. Припарковав машину возле дома, Артём пешком прошёл до магазина, который находился по соседству, купил бутылку водки и зачем-то два плавленых сырка. Он вообще не пил водку – только виски и иногда коньяк. Водка – для плебеев, считал Артём. Он когда-то где-то это услышал. И плавленые сырки тоже не употреблял, Виолетта как-то сказала: «Фу, какая гадость!» И он с ней был согласен, поскольку всё детство ел только «Янтарь», «Дружбу» и тому подобное. В их семье простой «Российский» сыр считался роскошью. Отец, бывало, подвыпив, затягивал хриплым голосом: «И, давно надломленный, в кармане засыхает плавленый сырок». Уехав из дома после окончания школы, Артём больше в рот их не брал.