Гагарин
Шрифт:
После окончания третьего, предпоследнего, курса подвернулась возможность поработать летом физруком в детском лагере. На заработанные деньги Юрий собирался приобрести костюм. «У нас с Юркой для свиданий был один пиджак на двоих, вспоминал Анатолий Иванович Навалихин, учившийся курсом старше Гагарина. – Его мы заработали, разгружая цемент с баржи в Саратовском порту. На учебу тогда все ходили в униформе, а пиджак одевали по очереди на танцы и в кино. В то время у нас постоянных подруг не было, сегодня с одной, завтра с другой. Влюбляться по уши в наши планы не входило».
Поскольку в детском лагере было всего двое мужчин, а второй еще и оказался незрячим, Юрию, помимо физкультурной работы пришлось заниматься и воспитательной. И он с этой задачей справлялся успешно. Наш герой с детства был дисциплинированным человеком, так приучили родители, но в лагере он особенно хорошо понял, сколь важное значение в жизни имеет дисциплина. О Юрии Гагарине оставили воспоминания многие люди (иным и вспоминать-то, по сути, было нечего, но, тем не менее, они «отметились в почетном строю»), а вот никто из воспитанников детского дома, которому принадлежал лагерь, не написал ничего о своем физруке, а жаль, ведь эта сторона жизни нашего героя представляет большой интерес. В биографии человека вообще не может быть ничего незначительного, ведь портрет героя собирается по крупицам, из отдельных штрихов и деталей.
Возвращаясь к вопросу о педагогических талантах, надо отметить, что они были весьма к месту, поскольку Саратовский индустриальный техникум в первую очередь готовил мастеров производственного обучения для ремесленных училищ. Мастеру-наставнику мало в совершенстве знать свой предмет, нужно еще и уметь «подбирать ключи» к ученикам, среди которых могут встречаться сложные личности. «Ребята попались живые, а некоторые даже “вредные”, – так характеризовал своих “летних” воспитанников Гагарин. – Они обрадовались, что уехали от учительских глаз, и шалили вовсю».
Ну а о том, каким специалистом был Юрий, можно судить хотя бы по словам мастера производственного обучения Анатолия Ивановича Ракчеева: «Юрий Гагарин занимался много, терпеливо, упорно. Припоминается такой случай. Однажды формовали мы маховик для пресса. Но формовка все никак не давалась. Другие учащиеся разошлись, а мы с Юрием бились над этим злополучным маховиком до глубокой ночи, до тех пор, пока не сработали все в лучшем виде». В данном случае речь идет о так называемой «формовке по шаблону», которую чаще всего применяют при изготовлении отливок, имеющих конфигурацию тел вращения, в частности – маховиков. Шаблон вращают вокруг оси, и его контур при этом образует рабочую поверхность формы. В сравнении с формовкой по заранее изготовленной модели, формовка по шаблону экономит время и средства, но она более трудоемка и требует высокой квалификации.
Глава третья. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор…»
Юрий Гагарин у своего первого учебного самолета
Командир эскадрильи поздравляет Юрия Гагарина с первым самостоятельным полетом. 6 апреля 1958 год
При Всесоюзном добровольном обществе содействия армии, авиации и флоту (ДОСАААФ), помимо прочих учреждений оборонно-спортивного характера, имелись аэроклубы, задачей которых были развитие и пропаганда авиационных видов спорта. Но на деле речь шла не столько о спорте, сколько о подготовке будущих летчиков. В аэроклубе любой желающий, отвечавший установленным требованиям, мог испытать себя, мог понять, подходит ли ему профессия летчика и подходит ли он для нее.
История советских аэроклубов началась с IX съезда ВЛКСМ, проходившего в Москве в январе 1931 года. Народный комиссар по военным и морским делам Климент Ворошилов предложил комсомолу принять шефство над воздушным флотом страны. Так родился популярный в свое время лозунг «Комсомолец – на самолет!».
Очень скоро летные школы переполнились учениками, но далеко не каждый откликнувшийся на комсомольский призыв, мог стать летчиком. Отсев в процессе обучения был огромным, и с этим как-то следовало бороться. Так появилась идея создания аэроклубов, которые стали своеобразным «фильтром», отбиравшим кадры для летных школ.
К началу Великой Отечественной войны на территории Советского Союза действовало более двухсот аэроклубов, крупных и не очень. Обычно в аэроклубе было четыре секции – авиамодельная, планерная, самолетная и парашютная. Школьники, которым рано еще было садиться за штурвал, начинали с авиамодельной секции, где изучали устройство летательных аппаратов и получали начальную теоретическую подготовку. Затем можно было освоить управление планером, после чего наступал черед настоящего самолета. Но можно было начать и прямо с самолетов, если позволял возраст. По окончании обучения в аэроклубе выдавалось свидетельство, которое служило «входным билетом» в учебные заведения военного и гражданского воздушного флота. Но можно было избрать и другую профессию, не связанную с небом – помимо подготовки кадров для летных школ, целью аэроклубов также была подготовка военных летчиков запаса на случай войны. Что же касается парашютной секции, то в ней учили не просто прыгать с парашютом, а прыгать профессионально, в любых условиях, с разных высот, на сушу и на воду. Парашютный спорт был включен в Единую всесоюзную спортивную классификацию, спортсменам-парашютистам присваивались спортивные разряды и звание мастера спорта, а с 1949 года ежегодно начали проводить всесоюзные соревнования по парашютному спорту. Короче говоря, аэроклубы были весьма серьезными организациями.
26 октября 1954 года Юрий Гагарин был зачислен курсантом на отделение пилотов Саратовского аэроклуба ДОСААФ. «Мы подали заявления, прошли все комиссии и начали заниматься, – вспоминал Гагарин. – Сначала теория полета, знакомство с устройством самолета и авиационного двигателя. На первых порах нас даже разочаровали эти скучные занятия. Думалось, сразу попадем на аэродром, станем летать. А тут все те же классы, задачи у доски да учебники. Дорога на аэродром, к самолетам, оказалась куда длиннее, чем мы представляли себе».
Мотивы поступления в аэроклуб Гагарин описывает как «еще не осознанную тягу в воздух». Стоило ему услышать гул пролетающего самолета или на улице встретить летчика, как «сразу на душе становилось теплее». Можно сказать и проще – во время пребывания в Саратове у Юрия пробудилось призвание. Как мы помним, в литейщики он попал случайно, за неимением другого выбора, а вот на аэродром пришел по зову души. Формовка и литье не были призванием Гагарина, но и в поневоле избранной специальности он старался достичь вершин мастерства. Можно было представить, чего он сможет достичь в летном деле…