Галактический скиталец
Шрифт:
Он расстегнул воротник и, закатав рукава, подошел к металлическому зеркалу, вмонтированному в стену над раковиной. Да, его вид до пояса вполне сойдет. Даже короткая тюремная стрижка не будет бросаться в глаза — летом многие стриглись коротко.
Что касается лица, то здесь проблем не было. У него было самое обычное лицо, на котором не было никаких признаков порока или преступных наклонностей — такое лицо ничем не выделялось в толпе и с трудом запоминалось. За это лицо он щедро заплатил тому же хирургу в Рио, который усовершенствовал
Его тело тоже производило обманчивое впечатление. Самое обычное телосложение скрывало силу и выносливость акробата, и он отлично владел всеми разрешенными и запрещенными приемами рукопашного боя. Крэг мог легко справиться с обычным противником одной правой рукой и часто так и делал при свидетелях на спор, когда не хотел выдавать секрет своей левой руки. Это был его козырной туз, припрятанный на крайний случпй. Он пользовался им, если по другому уже было нельзя.
Шагая по камере, он остановился у окна. До свободы его отделяло тридцать этажей. Но тюрьмой были только три верхних этажа. Если ему удастся добраться до двадцать седьмого этажа, он может спуститься вниз на лифте и оказаться в относительной безопасности.
Но каковы были его шансы пройти эти три этажа? Он решил, что больше половины, если Олливер ему поможет. В противном случае — тысяча против одного: именно к такому неутешительному выводу он пришел накануне суда.
Олливер! В конце концов он оказался ничем не лучше других политиков. Помогает преступнику бежать, чтобы этот преступник что-то украл для него. А может, он действительно сказал Крэгу правду? И действует из альтруистских побуждений? Крэг пожал плечами: все это было неважно.
Но Олливер в самом деле удивил его. Интересно, как он выглядел, когда судья вместо приговора улыбнулся и предложил ему свободу и миллион долларов.
Крэг ухмыльнулся и неожиданно рассмеялся вслух.
— Неужели это правда так смешно, Крэг? — спросил насмешливый женский голос.
Он быстро взглянул на решетку в потолке. Голос продолжал:
— Да-да, сейчас связь двусторонняя — вы можете отвечать. Об этом мало кто знает, но с камерами везде установлена двусторонняя связь. Иногда, к примеру, полиция хочет знать, о чем адвокат беседует с подследственным. Полиция тоже не брезгует грязными приемами, но вам, наверное, это известно и без меня?
— Вы подключились, чтобы спросить меня об этом?
— Терпение, Крэг. У вас есть время, есть оно и у меня. Я отослала дежурного офицера с поручением и нахожусь в зале управления одна. В нашем распоряжении по крайней мере четверть часа.
— Вы, должно быть, важная птица, раз можете себе такое позволить.
— Моя должность не имеет значения. Важно то, что я вам помогаю. И не ради вас самих, Крэг, но потому что вы можете помочь… сами знаете кому. Как только вернется офицер, я к вам приду.
— Ко мне? Сюда?
— Да, я принесу кое-что, необходимое для побега. Пока я здесь одна, я открою замок вашей камеры. Но не уходите прямо сейчас. Более того, вы должны оставаться в камере по крайней мере полчаса после моего ухода. Договорились?
— Договорились, — ответил Крэг и услышал щелчок замка.
— Что вы принесете? — спросил Крэг и, не дождавшись ответа, понял, что связь отключена.
Он присел на койку и стал ждать. Почему для помощи была выбрана женщина? Он ненавидел женщин, всех без исключения. А эта ещё позволяла себе насмешливый и снисходительный тон.
Дверь открылась, и в камеру быстро вошла женщина, тут же затворившая дверь за собой. Действительно важная птица: она была одета в строгую форму Главного Психокорректора. Должность психокорректора была очень престижной, а самих психокорректоров можно было пересчитать по пальцам. Чтобы занять эту должность, человек должен был иметь не только докторскую степень в психологии и электронике, но и большую политическую поддержку. Что ж, если она тесно связана с Олливером, то политическая поддержка ей была обеспечена.
Но она не была похожа на женщину, защитившую две докторских диссертации. Она была потрясающе красива. Даже строгая форма не могла скрыть её великолепной фигуры, а большие роговые очки на лице, лишенном всякой косметики, не скрывали нежного овала и правильных черт лица. Ее голубые глаза сквозь слегка затемненные стекла очков поражали своей глубиной, а из под форменного берета вились темно-каштановые волосы. Джеймисон ненавидел её вдвойне — за то, что она женщина и за её красоту. Но больше всего его раздражал цвет её волос. Он был точно такого же оттенка как у Ли.
Чтобы подчеркнуть свое отношение, он нарочно остался сидеть на койке. Но если она и заметила неуважение, то никак этого не показала и, остановившись напротив, открыла сумку. Теперь, однако, её голос был сухим и деловитым, а от прежнего дружелюбия не осталось и следа.
— Это — самое главное, — произнесла она и бросила на койку маленький металлический цилиндр. — Положите его в карман. Он радиоактивен и без него или охранника, у которого он есть, большинство дверей — смертельная западня.
— Я знаю, — коротко ответил он.
Затем последовал клочок бумаги, сложенный в несколько раз.
— Это план тюрьмы, где помечено, как добраться до выхода с наименьшей вероятностью наткнуться на охранников. Если все-таки этого избежать не удастся…
Она протянула ему маленький пистолет, но он покачал головой.
— Не надо, — сказал он — Он мне не нужен.
Она молча положила его обратно в сумку, как будто ничего другого и не ожидала услышать.
— Это — гостевая карточка. Прикрепите её к рубашке. Она не поможет вам на верхних трех этажах, потому что всех посетителей обязательно сопровождает тюремщик, но на остальных этажах она избавит вас от ненужных вопросов обычных охранников.