Галактический скиталец
Шрифт:
Причина личной неприязни, которую Крэг испытывал к Олливеру, заключалась в уничтожающей отповеди, которую дал ему судья после предыдущего разбирательства. Частная беседа судьи с подсудимым после суда независимо от того, признавался ли последний виновным или нет, была обычной судебной практикой. Олливер не стеснялся в выражениях, высказывая все, что думает о Крэге, и он этого не забыл.
Теперь судьба опять свела их вместе, но на этот раз присяжные наверняка найдут Крэга виновным, а определение наказания будет целиком зависеть от Олливера.
Разбирательство прошло как по маслу.
После обычных формальностей были представлены записанные на пленку показания свидетелей, с которыми ознакомились присяжные и которые были приобщены к делу. Сначала шли показания капитана полиции, возглавлявшего полицейскую службу аэропорта. Он сообщил, что накануне приземления самолета к ним поступил анонимный звонок из Чикаго. Неизвестная женщина, отказавшаяся себя назвать, сообщила, что человек по имени Крэг, внешность которого она описала, находился на борту самолета и при нем был нефтин. Полицейский рассказал, как Крэг был задержан и обыскан, и как у него был найден наркотик. Затем его допрашивал адвокат. Да, они пытались проследить звонок в Чикаго. Выяснилось, что звонили из телефона-автомата, и никаких зацепок по выяснению личности звонившей найти не удалось. Да, задержание производилось в полном соответствии с требованиями закона. Для таких экстренных случаев у них есть запас ордеров на задержание и обыск вымышленных Джона Доу и Джейн Доу. Этими ордерами пользовались, когда, по его мнению, на то были серьезные основания. В случае поступления компрометирующей информации, будь то анонимно или нет, пассажир всегда задерживался и подвергался обыску. Если ничего запрещенного не находили, пассажира отпускали с извинениями.
Три других полицейских аэропорта дали аналогичные показания. Они присутствовали при обыске и подтвердили, что у Крэга был найден нефтин. Адвокат Крэга вопросов к ним не имел.
Затем были заслушаны показания самого Крэга. Ему разрешили изложить их лично, и он рассказал, как сел на самолет и обнаружил в соседнем кресле высокого, худощавого, хорошо одетого мужчину. Они разговорились только при подлете к Альбукерку: попутчик представился Закарией и сообщил, что занимается рекламой новой марки сигарет, которая его компания выбрасывает на рынок. Он рассказывал об этих сигаретах и всучил Крэгу пачку в качестве бесплатного образца. После приземления попутчик быстро вышел из самолета и скрылся, когда полиция остановила Крэга и отвела его в участок, где он и был обыскан.
Затем показали пленку, где Крэга допрашивал обвинитель. Ему не удалось ни разу сбить Крэга с его первоначальных показаний, но отказ последнего сообщить что-либо о себе за исключением эпизода с самолетом произвел плохое впечатление.
Затем в опровержение показаний Крэга обвинение представило запись ещё одного свидетеля — некоего Крэбла. По фотографии он опознал Крэга как своего соседа по самолету на пути в Альбукерк, но заявил, что не представлялся ему ни под именем Закария, ни под каким другим, и что они вообще не разговаривали, и что никаких сигарет он Крэгу не давал. Вопросы защиты только укрепили доверие к его показаниями, так как выяснилось, что он был уважаемым бизнесменом, владельцем галантерейного магазина, который никогда не вступал в противоречие с законом, и жизнь которого всегда была открытой книгой.
Затем на вопросы опять отвечал Крэг, чьи показания расходились с тем, что сообщил Крэбл. Крэг подтвердил, что именно Крэбл сидел рядом с ним в самолете, но стоял на своем, что тот представился Закарией и дал ему пачку сигарет.
На этом разбирательство закончилось. Пока Олливер напутствовал присяжных заседателей, Крэг размышлял над тем, как просто и красиво его подставили. Во всей операции участвовало всего несколько человек. Самое большее — четверо. Наводчик, который направил его в Альбукерк. Служащий, отвечавший за рассадку пассажиров в самолете и проследивший, чтобы Крэг сидел там, где им было нужно. Женщина, которая сделала анонимный звонок из Чикаго, и, наконец, сам Крэбл, действительно бывший респектабельным бизнесменом, за которого себя выдавал, и выбранный для осуществления задуманного именно по этой причине. Объяснения Крэга на фоне показаний Крэбла должны были выглядеть как неумное вранье, как, собственно, и получилось в действительности. Единственная причина, почему в этих обстоятельствах Крэг не признал себя виновным, заключалась в том, что тогда он должен был сообщить, где, как и у кого он приобрел нефтин, а сказать по этому поводу он мог только правду, которой и так никто не верил.
Пять членов жюри присяжных удалились в комнату для совещания, располагавшуюся рядом в залом суда. Они вернулись почти тут же, и их председатель объявил единогласный вердикт — виновен.
Судья Олливер сухо распорядился очистить зал и выключить все записывающие устройства. Суд закончился. Приговор всегда выносился после практиковавшейся частной беседы судьи с осужденным. После беседы судья мог вынести приговор сразу или взять отсрочку на двадцать четыре часа для принятия окончательного решения.
В глазах Крэга этот суд был фарсом. Так оно и оказалось, и он почувствовал, что начинает злиться. В зале суда кроме него и Олливера остались только два охранника.
— Подсудимый, подойдите ко мне.
Крэг поднялся и подошел к столу судьи. На его лице застыла маска безразличия.
— Охрана, оставьте нас одних и подождите, пожалуйста, за дверью.
Это было неожиданно. Правда, судья мог по своему усмотрению удалить охранников или оставить их в зале, но он всегда предпочитал беседовать с опасным преступником в их присутствии. На прошлом суде, когда Крэга оправдали, судья все же оставил охранников в зале. Безусловно, уже тогда Олливер распознал или почувствовал в Крэге способность прибегнуть к насилию и опасался спровоцировать его вспышку тем, что намеревался ему высказать. Это было понятно, но почему он удалил охранников сейчас, когда обстоятельства для беседы были ещё менее благоприятными?
Крэг, пожав плечами, отбросил этот вопрос как несущественный. Если Олливер объявит свое решение сразу и приговорит его к психокоррекции, то у него не оставалось выбора. Он убьет сначала Олливера, потом обоих охранников и постарается как можно дальше пробиться к заветной свободе, пока его не убьют самого при попытке к бегству.
Он услышал, как за охранниками закрылась дверь, и молча ждал, что будет дальше, разглядывая какую-то точку на стене над головой Олливера. Ему не хотелось смотреть на него — он хорошо знал внешность этого крупного, широкоплечего мужчины с серебристой сединой над красноватым лицом, выражение которого могло быть суровым, как во время судебного разбирательства, или привлекательным и располагающим к себе, как во время выступлений по телевидению в ходе избираттельной компании.
Крэг не сомневался, какое именно выражение лица у Олливера сейчас, пока тот не сказал:
— Посмотри на меня, Крэг.
Крэг взглянул на судью и увидел на его лице улыбку.
— Крэг, как ты отнесешься к свободе и миллиону долларов в придачу? негромко спросил он и после небольшой паузы продолжил: — Не смотри на меня так. Я не шучу. Возьми себе кресло, одно из кресел присяжных — они удобнее, чем твое. Закуривай и давай побеседуем.
Крэг пододвинул кресло и настороженно сел. Сигарету он взял с удовольствием — в тюрьме курить не разрешалось — и, закурив, сказал:
— Говорите. Я слушаю.
— Все просто. У меня есть дело, которые ты можешь для меня сделать. Думаю, что ты — один из немногих, кому это под силу. Если ты согласишься за него взяться, получишь свободу. Если добьешься успеха — получишь миллион. Может, даже больше, если будешь работать со мной дальше. И нужен ты мне не для рэкета. Как раз наоборот. Это шанс помочь человечеству, помочь мне вытащить его из помойки, в которой оно оказалось.
— Приберегите это для своих предвыборных речей, судья. Меня вполне устроят свобода и миллион долларов, если вы это серьезно. Сначала один вопрос. Меня подставили. Это ваша работа? Чтобы загнать меня в угол?