Галантные дамы
Шрифт:
С самого утра, едва лишь мы встали с постелей, явились к нам проворные и услужливые проводники, готовые сопровождать по городу, показывать и рассказывать все, что угодно. Стоило спросить коня или карету, как тотчас желание гостя исполнялось; притом вам подводили лошадь столь дивную, в столь богатой сбруе, что самому королю впору; всякий из нас проводил день по своему вкусу и желанию. А уж забав и удовольствий в городе имелось в избытке; единственное, чего там недоставало, так это непринужденных и доверительных бесед с порядочными и достойными дамами (ибо других женщин тут хватало). Вот тут-то и оказала нам помощь госпожа маркиза де Гуа, ради которой я и веду сей рассказ: из учтивости и благорасположения к господину приору, а также из желания оказать честь его достоинствам, она, увидя его скачущим на коне по улицам и признав, как обычно признают друг
Господин великий приор, который был сама учтивость, велел благодарить даму в самых почтительных выражениях и передать, что явится поцеловать ей ручки тотчас после обеда, что и не замедлил сделать, явившись в сопровождении своей свиты, то есть всех нас. Мы нашли маркизу в парадной зале, в обществе двух дочерей, донны Антонины и донны Иеронимы или Джоанны, точно не вспомню, ибо вокруг находилось такое множество прелестных и очаровательных дам и девиц, что вряд ли где-нибудь еще, кроме разве Франции и Испании, встречался мне эдакий цветник.
Госпожа маркиза поздоровалась с нами по-французски и приняла господина приора с величайшими почестями; он отвечал ей весьма почтительно, con mas gran sossiego [48] , как выражаются испанцы. В этот раз беседа их касалась лишь общих тем. Некоторые из нас, кто говорил по-итальянски и по-испански, заняли разговором других Дам, кои показались нам привлекательными и кокетливыми, а также весьма и весьма любезными.
Когда гости собрались уходить, госпожа маркиза, уже знавшая, что господин приор намерен пробыть в городе Две недели, сказала ему: «Сударь, когда вам нечем будет заняться, вы всегда можете оказать мне честь своим посещением; смею вас заверить, что вам здесь окажут прием не хуже, чем в доме у вашей матушки, так что можете располагать моим временем так же, как располагали бы ее собственным, притом без всяких церемоний. Знайте, что сюда, ко мне, любят сходиться многие красивые и досточтимые дамы нашего города, да и всего королевства, и, поскольку молодость ваша и общительный нрав побуждают вас ко встречам с такими дамами, я и попрошу их являться в мой дом чаще обычного, дабы составлять компанию вашей милости и благородным дворянам, вас сопровождающим. А вот и мои дочери, коим я прикажу, хотя воспитание их еще не завершено, занимать вас, беседовать по-французски, шутить, смеяться, резвиться и танцевать так же свободно и вместе с тем скромно и достойно, как делается это при французском дворе, и буду весьма рада сим встречам, ибо прискорбно столь юному, прекрасному и достойному принцу проводить время со старой, унылой развалиною вроде меня; молодость и старость вместе не сходятся».
48
С еще большей учтивостью (исп.).
Господин великий приор живо опроверг последние слова маркизы, возразив, что она и старость не имеют ничего общего, что осень ее жизни даст сто очков вперед весне и лету иных дам, находящихся в этой зале; и впрямь, маркиза была все еще очень хороша собою, превосходя красотою даже обеих своих дочерей при всей их юной прелести, а ведь ей в ту пору было далеко уж за шестьдесят. Сей комплимент господина приора пришелся ей весьма по душе, судя по оживленному ее лицу, кокетливой позе и любезным словам.
Мы покинули дом, до глубины души очарованные этой прекрасной дамой; особенно восхищался ею сам господин приор, по его собственному признанию. И уж можете мне поверить, что после радушного приглашения досточтимой хозяйки и других очаровательных дам господин приор что ни день являлся туда если не с утра, то непременно ввечеру. И он взял в любовницы старшую дочь маркизы, хотя предпочел бы ее самое, но это, как говорится, рег asombrar la cosa [49] .
И вот начался праздник за праздником, бал за балом, где господин приор играл, разумеется, первую скрипку. Короче сказать,
49
Дабы замести следы (исп.).
Пришла пора распрощаться с прекрасным и гостеприимным городом Неаполем и со сладостными нашими утехами, что и господин приор, и все мы сделали с величайшей печалью и сожалением, не желая разлучаться с местами, где вкусили столько счастья.
Шесть лет спустя пришлось нам идти на помощь Мальте. Очутившись в Неаполе, я осведомился, жива ли еще госпожа маркиза; мне сообщили, что она по-прежнему живет здесь, в городе. Я тотчас отправился к ней и был встречен дворецким, который пошел доложить своей хозяйке, что я желаю засвидетельствовать ей свое почтение. Маркиза вспомнила мое имя (Бурдей) и пригласила подняться в ее покои. Я нашел ее в постели, она недомогала флюсом, но оказала мне самый радушный прием. Как мне показалось, она почти не изменилась, оставшись такой красивою, что вполне могла бы свершить известный смертный грех — в мыслях или на деле.
Она заставила меня подробно рассказать об уже покойном господине приоре, обо всех обстоятельствах его смерти, последовавшей, как ей донесли, от яда, и без конца проклинала несчастного, решившегося на сие злодейство.
Я опроверг эту сплетню, заверив маркизу, что верить ей не следует и что умер он от скрытого воспаления легких, которое подхватил в битве при Дрё, где весь день Напролет сражался, подобно Цезарю; уже к вечеру, в последней схватке, он, сильно разгорячившись, простудился — а холода стояли лютые — и скончался от сей болезни месяц или полтора спустя.
По лицу и словам маркизы было видно, как горько она о том сожалеет. Заметьте: за два или три года до смерти господин приор послал в Неаполь две галеры под командованием одного из своих подчиненных, капитана Болье. Любопытно то, что галеры эти шли под флагом королевы Шотландской, который в южных морях никогда не видывали, ибо по причине союза с турками не могло быть и речи о том, чтобы плыть под французским флагом. Господин великий приор повелел капитану Болье идти в Неаполь и приветствовать от его лица госпожу маркизу и двух ее дочерей, передав им множество забавных безделушек и подарков, бывших тогда в моде при французском дворе; они продавались в лавках возле Дворца правосудия; нужно сказать, что господин приор отличался бесконечной щедростью и широтою души.
Разумеется, капитан Болье выполнил сие поручение и предоставил маркизе все дары, принятые с величайшей признательностью; посланника отблагодарили не менее богатым подарком.
Госпожа маркиза была так тронута и подношениями и памятью господина приора, что без конца говорила о нем и о том, как оценила и полюбила его за доброе к ней отношение. Надобно добавить, что из любви к нему она оказала еще одну милость, а именно заботливо ухаживала за молодым гасконским дворянином, прибывшим в первый приезд на одной из галер господина приора и захворавшим какой-то смертельной болезнью. Но судьба сжалилась над ним: благодаря внимательному уходу названной дамы юноша избежал смерти; когда он совсем оправился, она взяла его к себе в дом для помощи и услуг; когда же в одном из ее замков освободилась должность начальника гарнизона, предоставила сей пост молодому человеку, а заодно подыскала ему богатую невесту.
Никто из нас не знал, что сталось с юным гасконцем; мы сочли его умершим. Но во время плаванья на Мальту повстречался нам дворянин, приходившийся тому младшим братом; однажды он рассказал мне о главной цели своего путешествия, состоявшей в поисках брата, служившего у господина великого приора и оставшегося шесть лет тому назад в Неаполе; с тех пор он не подавал о себе никаких вестей. Я вспомнил о том гасконце и расспросил о нем у людей маркизы, которые и поведали мне о его спасении и удаче; сию добрую весть я не замедлил передать младшему брату, который горячо благодарил меня; затем вместе со мною навестил маркизу, узнав от нее множество других подробностей сего дела, после чего поехал свидеться с братом туда, где тот находился.