Галерея мужских пороков
Шрифт:
— А про секс мы что-нибудь будем писать вообще? — прогундосила Вера, редактор.
Вера всегда очень нравилась Алисе — она была умная, толковая, не терпела ханжества и пошлости и еще — отлично писала, хотя в должности редактора делала это не так часто, как хотелось бы.
— Про секс? — Оля выпучила глаза. — Ты с ума сошла? Новый год — семейный праздник, а ты собралась писать про секс? Еще один материал об оргазмах? Или об оральном сексе? Ты понимаешь, что говоришь?
Оля никогда не была ханжой — Алиса предполагала, что с сексом у нее все в порядке, но эта тема всегда ее коробила — может, сказывалось влияние папаши-политика, может, мамаши, несостоявшейся актриски, которая научилась одному — роскошно падать в обморок, преимущественно от «грубых» слов, которыми считались «сиськи», «секс» и «презерватив». Оля с трудом терпела откровенные материалы об отношениях и собственно сексе, которые так любила Алиса, но никогда ничего не говорила прямо, потому что глупо было работать в журнале для продвинутых современных женщин и делать вид, что о сексе говорить неприлично.
Гостиную наполнила тишина. Алиса даже почувствовала, как от этой тишины становится тесно — не вздохнуть. Все смотрели на Олю затаив дыхание — потому как не знали, что делать. Даже Маша с некоторым изумлением косилась на подругу.
— Что?! — вспыхнула Оля. — Все пишут про секс, куда ни посмотри — один секс, может, нам стоит немного отличаться от других?
— Но мы ведь продвинутый женский журнал, — напомнила самая смелая — Вера. — Оль, ты что?
«Давай, иди к генеральному и расскажи ему свою концепцию — может, тебя отправят отдохнуть… на пару лет», — мстительно подумала Алиса.
— Знаете, мне все это надоело, — Оля поднялась с дивана. — Я иду к Бек.
Она встала, вышла и удалилась по коридору в сторону кабинета генеральной директрисы.
С полминуты все молчали.
— Маш, — спросила Вера. — А ты не в курсе, Оля не увлекается… ну, там… стимуляторами? Или еще чем-нибудь таким?..
Маша пожала плечами.
И тут все заговорили одновременно.
Только Алиса молчала — она пребывала в глубочайшей задумчивости и все никак не могла пережить, что ее мысли сбываются. Она возвращалась к паранормальным явлениям, в которых не разбиралась, и никак не могла прийти в себя, убеждаясь окончательно в том, что у нее съехала крыша. И у Оли съехала крыша. У всех сейчас потечет крыша, и начнется массовая оргия.
— Знаете, у меня что-то голова болит, так что я лучше поеду, — заявила она. — Мне к врачу надо на повторный анализ.
Никто не обратил на нее особого внимания, так что Алиса поднялась с дивана, взяла сумку и тихо прошмыгнула мимо секретарей, но у самого лифта ее отловила Елена Бек — генеральный директор, бывший главный редактор, зажала в углу и потребовала отчета о том, что случилось с Олей на редколлегии.
— Ничего не случилось! — клялась Алиса. — Не знаю, может, это переутомление, нервный срыв, ничто не предвещало беды… — бубнила она, а сама думала: «Да уволь ты ее!»
— Ладно, — отмахнулась, наконец, Бек. — Ты к врачу? — уточнила она.
— К врачу, — подтвердила Алиса.
Алиса выбралась, наконец, из офиса, позвонила в салон, удачно попала на окно у массажистки, рванула на Тверскую, но только устроилась на столе, как зазвонил телефон.
— Я отвечу, — сказала Алиса.
Массажистка протянула ей трубку, и Алиса услышала Веру, которая говорила так, словно заболела тяжелейшей ангиной:
— Алиса, прямой эфир из сортира, сенсационная новость! — прохрипела она. — Сижу в глухой обороне, пока все остальные по очереди сходят с ума. Олю уволили!
— Что?! — неприлично взвизгнула Алиса.
— Что слышала. Это правда. Я не обожралась ЛСД, и меня не купили враги, — поклялась Вера. — Бек уволила Мысину. Бля буду.
— Вот это да… — протянула Алиса. — Вера, за отвагу и преданность представлю тебя к награде. Кстати, раз уж у вас там атмосфера всеобщего безумия, может, и меня уволили?
— Неа. Не дрейфь. Все, идут, пока, — и она отсоединилась.
Алиса присвистнула, отключила телефон и обратилась к массажистке:
— Ань, сделай мне так, чтобы я час ни о чем и думать не могла, ладно?
На обратном пути Алиса купила «Крошку-картошку», вернулась в офис и быстро все расставила по местам. Всем, кто еще не наговорился, — вернуться к работе, редколлегия завтра, ничего не изменилось (вранье!). После ее вызвала Бек и лично сообщила о том, что она, Алиса, пока что единственный главред, Оля уехала, а она, Бек, очень даже этому рада, потому что журнал все равно держится на Алисе.
Оставшееся время Алиса провела, как в тумане, но умудрилась зарубить два материала на будущий номер, поскандалить с дизайнерами, которые отказывались менять текущий макет — не было у них, видите ли, времени, пообещала вырвать руки художнику за иллюстрации к рассказам и одобрила несколько заявок на материалы.
Чуть позже обыкновенного, около восьми, она вышла из редакции, поймала машину и поехала к Файке, с которой договорилась торжественно отметить долгожданное событие — избавление от Оли.
«Бывает же в жизни столько счастья!» — думала Алиса, и даже странности вчерашнего вечера ее почти уже не беспокоили. Ведь случается же так — мечтает о чем-то человек, а его фантазии сбываются? Иначе зачем жить? Просто сегодня все линии пересеклись. Все просто.
Запел телефон.
На табло было чисто. Никакого «номер засекречен» — ничего.
— Да! — строго ответила Алиса.
— Алиса Трейман? — уточнил неприятный женский голос. Неприятный — потому что слишком уж уверенный, сексапильный такой, с хрипотцой, манерный.
Возможно, звонит безумная жена какого-нибудь провинциального супермагната, которая жаждет за много-много денег появиться в журнале. И такое бывает. У Алисы даже на сей случай имелась заготовка — номера составлены и подписаны на полгода вперед, если вы готовы ждать — перезвоните через месяц, поговорим…
— Алиса, я знакомая Лианы, вашей бабушки, мне нужно с вами встретиться, — сообщила неизвестная собеседница.
— Ну… — задумалась Алиса.
Такое уже бывало. Родственники, друзья, приятели, соседи… Одни хотели — и имели полное право — остановиться у нее в Москве на недельку. Другие — обычно чьи-то племянники или двоюродные внуки, намеревались пожить пару месяцев — пока не найдут работу. Некоторые интересовались завещанием. Десятые и вовсе походили на воришек. После нескольких неприятных визитов в квартиру Алиса никого, кого лично не знала, не приглашала.
— Вы где находитесь? — спросила Алиса.