Галерея неудачников
Шрифт:
Еще раз перечитала рассказ. Бежать в издательство – ругаться? Так меня даже на порог после прошлого визита не пустят. Ладно. Зато рассказ напечатан – вот он. Уже хорошо. Хоть и под чужим именем, но ведь напечатали же! Пусть живет, может, кого и порадует. А я еще напишу.
Ведь что бы там не говорила дама с якорем на ногте, я все-таки писатель.
Искупление судебного пристава
Мистика
Голова раскалывалась просто нестерпимо!
«О, черт, больно то как!» – он поднес руку к виску и наткнулся на вздувшуюся мякоть плоти, бурно пульсирующую в такт сердечной мышце. Так, причину боли он установил. Теперь надо выяснить – что случилось. – «Как зовут меня, я же помню? Николай Афанасьевич Лиходейкин. Уже хорошо. Мне сорок четыре. Где я живу и работаю? О, черт!»
Память вернулась мгновенно. Коренастый, высокий мужчина в дорогих темных брюках и черном вязаном джемпере, сидел на полу ледяного тамбура, отчаянно мотающегося вагона поезда. Буквально сегодня… или уже вчера? Он был всесильным начальником судебных приставов одного перспективного муниципального образования, на юге России. Судьба к Николаю Лиходейкин была благосклонна, как ни к кому другому. Не очень хорошую успеваемость в школе, а затем и институте, можно пропустить – времена были далекие, советские, почти мифические. С тех пор, как в девяностые мир перевернулся, Николай почувствовал на себе – что значит попасть в свою колею. После Свердловского университета, он рьяно бросился в пучину взрослой жизни и брался за любую работу, обрабатывая частные фирмы. Юрист из него был никудышный, в силу недополученных знаний во времена бурной юности. Зато деловая хватка и наглый напор делали свое дело. У Лиходейкина хватало ума не лезть в солидные фирмы, видя, как плохо и весьма быстро заканчивают в них свой жизненный путь неразумные амбициозные юристы. Природная хитрость и изворотливость помогали ему зарабатывать и деньги в полулегальных «ООО», и баллы в государственных органах. Мытарства по бандитским фирмам закончились к середине девяностых, когда он «сдал» ОБЭП очередную фирму. В конце концов, молодого «стукача» заметили, и случай помог ему попасть на таможню. А дальше его карьера полетела вверх по накатанной.
И вот, наконец – пост начальника судебных приставов, да еще на юге. Хлопотно. Но денежно. Курортный город – Клондайк – только успевай наводить справки, да собирать мзду. Главное аккуратненько и не зарываться. Схемы были простые. Гостиницы и пансионаты, желательно частные, арестовывались в самый разгар курортного сезона. Пока суд, да дело со снятием ареста – сезон пройдет и владелец не получит намеченной прибыли, вот и несет он оговоренную сумму начальнику судебных приставов. Правда, делиться приходилось со многими. Но дело того стоило. Было и еще много разных вариантов. Во всяком случае, особняк на четырех уровнях для жены и двоих сыновей он построил, купил всем по машине и, делая вклады в банки и разные инвестиционные проекты, исправно, несколько раз в году отправлял семью путешествовать по миру. Самому отдыхать было никак нельзя – уедешь из города, того и гляди – конкуренты «подсидят».
***
И откуда она тогда взялась, эта бабка? Арестовали магазин в центре города, а ее шесть соток оказались, по счастливой случайности, на одном адресе с магазином. Лиходейкин уже предчувствовал куш с одинокой старушки. Наверняка напугается – возраст, все-таки, арест вряд ли станет оспаривать. Ну, продаст часть земли – зачем ей столько, старой то? И отдаст ему, по хорошему, долю с продажи. Хотя, много ли в этом деле возьмешь. Но – мелочь, а приятно…
Незамедлительно старушка явилась к нему на прием и закудахтала привычную песню:
– Как же так, почему наложили арест?
Переждав причитания, Лиходейкин равнодушно протянул:
– Так положено, по судебному определению.
– Но меня-то не судили вовсе. Я и слыхом не слыхивала.
– Разберемся. Все решаемо, женщина.
Бабуля попалась не понятливая. В тот раз она обрадовано попрощалась и ушла.
***
Потянулось время. Лиходейкин, решая серьезные вопросы – все-таки он был как бы честным судебным приставом и сделал на самом деле немало хорошего на своем посту – слегка держал на заметке и это дело, хотя кроме него было и несколько крупных наметок.
Время от времени ему докладывали, что приходила старушка, сидела у закрытого кабинета по несколько часов и вздыхая, уходила.
***
Прошло несколько месяцев. Однажды в кабинет заглянула знакомая голова бабушки:
– К вам можно? Сегодня же приемный день?
– Да, только по быстрому – некогда, убегаю.
– А что же вы говорили, что снимите арест? А не снимаете? Может, я должна что?
Лиходейкин поднял бровь – клиент созрел:
– Ну, вы понимаете, у каждого вопроса есть своя цена.
– И какая она в моем случае?
Лиходейкин написал на бумажке «двести тысяч».
Бабушка вытащила очки, надела их, прочитала:
– Двести тысяч – чего?
– Рублей, разумеется.
В тот день старушка ушла, не сказав ни слова. Ну и ладно. Еще время есть, пока не снимут арест официально.
Прошло еще несколько дней. Лиходейкин начал понимать, что рыбка срывается с крючка, ничего. Не она, так другая будет. Не велика потеря.
***
Что в тот день было? Христиане помпезно праздновали свое Рождество. Лиходейкин посмотрел телевизор, выпил полбутылки отменного коньяку и лег спать в полном одиночестве – жена с сыновьями улетела на зимние каникулы в Финляндию.
Сны наплыли как-то сразу. Сначала снились величественные снежные горы, на которых он никогда не бывал. Потом снег на горах мгновенно растаял, и его с бурным потоком мутной воды унесло в океан. Почему-то он точно знал, что это именно океан, а не море или озеро какое. Он начал отчаянно барахтаться и уже ведь почти утонул, но внезапно к нему подплыл ветхий плот. Кто-то схватил его за руку и вытащил на черные бревна. Слова благодарности застыли у Лиходейкина в горле. На него грустно смотрела спасительница – та самая бабка.
– Спасибо тебе, бабуля, за спасение. Дано не виделись. Почему не заходите?
– Так ведь, милок, умерла я. Вернулась тогда от тебя домой. Посмотрела на свой садик, да на домик, где столько десятков счастливых лет прожила, деток вырастила, да мужа покойного любила. Поняла – не мои они теперь. Денег – то на откуп нету. Погоревала, погоревала – сердце-то и не выдержало.
– И кто теперь хозяин земли?
– А разве есть у Земли хозяин? Она сама себе хозяйка.
– Ну – у дома?
– Он сам себе хозяин.
– Ну, раз вы умерли – кто-то в наследство же вступил? – Его начала раздражать бестолковость старушки.
– Милок. Вот ты одной ногой в могиле стоишь, а все о том же. Не твоя это забота. Тебе о душе подумать надо бы.
– А чего о ней думать? Потом как-нибудь подумаю. А сейчас мне не до нее. Семья у меня…
– Нету у тебя больше семьи.
– Как нет…
– А погибли они – автобус перевернулся.
– Какой автобус? Моя жена сроду на них не ездила. Всегда машины брала в прокат.