Галобионты
Шрифт:
Если Секретчик был весьма заметной персоной среди лиц, сопровождавших главу государства в поездке на юг, то Дзержинец предпочитал держаться в тени. Он умел не привлекать к себе внимания, быть чем-то вроде тени. Он говорил только тогда, когда к нему кто-либо обращался. А поскольку такое случалось крайне редко, то и говорил Дзержинец крайне мало. Он никогда без необходимости не выдвигался на первый план. И так хорошо умудрялся теряться среди многочисленной группы сопровождения Президента, что никто не замечал ни его присутствия, ни его отсутствия. Никто, за исключением лишь одного человека, который, хотя никогда не заговаривал с Дзержинцем, ни разу за все время поездки не упускал его из поля зрения.
Девятого октября, в четырнадцать ноль-ноль, глава государства должен был сесть на самолет и отбыть в административный центр соседнего края. Дзержинец очень надеялся, что осмотр дельфинария все же отложится на неопределенный срок. Он прилагал к этому все усилия, но они оказались напрасными. Дзержинец знал, кого он должен „поблагодарить“ за эту услугу. На протяжении трех дней визита, очень насыщенных всевозможными мероприятиями, Дзержинец то и дело сталкивался со своим давним знакомым, генералом из военной разведки. Между ними были давние счеты. Естественно, ни тот, ни другой, не афишировал „теплых“ чувств. Секретчик едва удостаивал Дзержинца вниманием, впрочем и последний не баловал разведчика сердечным отношением. Вряд ли кто-то из остальных участников сопровождения Президента догадывался о том, что эти двое были знакомы друг с другом. А если и знал, то предпочитал оставаться на позициях нейтралитета. Ни дать, ни взять, королевская свита. И интриги не намного отличаются от тех, что имели место быть при дворе того же Людовика XIV.
Итак, девятого октября в десять ноль-ноль Президент отправился в Центр исследования морских млекопитающих – так официально именовался дельфинарий. Нельзя сказать, что он совершал осмотр с особой охотой, с гораздо большим желанием глава государства посетил бы иной объект, к примеру, военный завод или крупнейшее на юге страны ракетное училище. Но дело приняло такой оборот, что об отмене запланированного визита не могло быть речи.
Впрочем, Президент не пожалел о посещении. С первых же минут пребывания стало ясно, что работники дельфинария усердно готовились продемонстрировать высокому почетному гостю плоды своих неусыпных трудов.
Стояла великолепная погода. В курортной зоне это называется роскошно: бархатный сезон. Действительно, субтропическая природа была похожа на декорации пьесы эпохи королевы Виктории – все застыло в такой чинной, но в то же время изысканной неподвижности. Сам воздух, казалось, был пропитан особой, ласковой теплотой. Солнце грело, источая уют, словно камин в зале королевского дворца.
У главных ворот Президента встретил директор дельфинария с несколькими заместителями. Гостей препроводили к большому овальной формы бассейну, с трех сторон окруженному рядами зрительских скамеек, поднимающихся амфитеатром. Все это было вполне типично и нисколько не впечатляло. Президент занял место в первом ряду и просмотрел милую, но неоригинальную программу с участием десяти дельфинов. Директор, сидящий рядом с Президентом, взял на себя роль экскурсовода.
– В нашем центре проводится изучение практически всех видов морских млекопитающих, обитающих в Черном море. Но основной акцент мы делаем на дельфинах, как на наиболее перспективных животных. У нас здесь собрано около двух десятков афалин, – говорил он, в то время как его питомцы прыгали через обручи, крутили их на мордах и ластах, выпрыгивали на кромку бассейна по десять, двадцать раз кряду, принимали вертикальное положение, с молниеносной скоростью двигая хвостовыми плавниками и выполняли множество столь же очаровательных трюков.
– Афалины, – продолжал директор, – представляют собой самых крупных черноморских дельфинов. Кроме того, это одни из умнейших представителей своего дельфиньего племени. Надо заметить, что афалины лучше всего переносят неволю и замечательно поддаются дрессуре. Помимо них в нашем дельфинарии имеются более мелкие виды: азовка, или морская свинья и белобочка, или обыкновенный дельфин. Эти дельфины предпочитают открытые моря, ныряют не так глубоко, как их более крупные собратья, а кормятся, соответственно, в поверхностных слоях моря.
Тем временем в бассейне затеяли игру в водный волейбол. Дельфины отбивали мяч с таким проворством, что Президент не мог удержаться от аплодисментов. Разумеется, остальные почетные зрители последовали его примеру.
– Таким образом, – директор с увлечением продолжал рассказ, – в нашем дельфинарии существует не только этот бассейн, где сможет прожить с относительным комфортом лишь афалина. Вы, я полагаю, уже знаете, что мы отгородили небольшую бухту, где наши питомцы живут практически в естественных условиях и в то же время постоянно находятся под нашим контролем. После представления мы покажем вам нашу систему регуляции постоянного уровня воды в искусственном и естественном бассейнах. Я думаю, – самодовольно добавил директор, – что нам есть чем гордиться. Наша система уникальна не только для России, но и для всей Европы. Во всем мире отыщется не более трех-четырех аналогов нашего дельфинария.
Президенту, похоже, прискучило выслушивать похвальбу директора дельфинария. Он задал вопрос:
– А правда ли, что интеллектуальные возможности дельфинов превышают потенциал всех других млекопитающих, в том числе человека?
Директор ответил не сразу.
– Видите ли, господин Президент, я не стал бы утверждать этого столь однозначно. Хотя многие мои коллеги на Западе и в нашей стране придерживаются именно такого мнения. Здесь присутствует один из виднейших ученых в этой области, доктор биологических наук, профессор, член-корреспондент Академии Наук Российской Федерации Георгий Ираклиевич Берианидзе, предлагаю выслушать его мнение по этому вопросу.
Директор указал на низкорослого усатого человека с лысеющей шевелюрой, который при упоминании своего имени немедленно выдвинулся вперед.
– Дело в том, – начал профессор Берианидзе, – что дельфины действительно обладают без преувеличения огромным мозгом. В частности, у афалины головной мозг намного превосходит своими размерами мозг человека. Для сравнения: в среднем наш с вам мозг весит приблизительно полтора килограмма, в то время как у дельфина его вес на двести-триста граммов больше. Но если и дальше проводить параллели, то мы выясним, что у кашалота головной мозг достигает шести-семи килограммов и более, а у слона – не менее пяти. Но это не означает, что слон или кашалот обладает большим интеллектуальным потенциалом, нежели человек. Таким образом, величина мозга не является показателем умственных возможностей. Тем более, что по отношению к массе тела вес мозга дельфина уступает коэффициенту человека, но превосходит такие же показатели у других животных. Если не возражаете, я приведу результаты исследований величайшего ученого профессора Дюбуа.
Президент не возражал.
– Дюбуа ввел такое понятие, как специальный коэффициент цефализации мозга.
Директор, увидев, что Президент не вполне понимает, о чем идет речь, поспешил вклиниться в разговор.
– Профессор имеет ввиду развитие мозга, – пояснил он.
– Так вот, – продолжал Георгий Ираклиевич, – коэффициент цефализации представлен следующим образом: у шимпанзе он равен 0,74, у собаки – 0,45, у дельфина – 2,25, а у человека – 2,89. Таким образом, можно видеть, что дельфин по этому показателю гораздо ближе человеку, нежели другие животные. Об этом же говорит и строение мозга. У дельфина наблюдается извилины и борозды, что является доказательством их высокого развития. Больше того, – с жаром продолжал профессор, – в последние годы проведен целый ряд детальных исследований строения головного мозга дельфина. Результаты были поистине сенсационными: по числу нервных клеток, по их плотности мозг дельфина практически идентичен мозгу человека.