Галоп
Шрифт:
Вот уж чего-чего, а обвинения в стукачестве Рэд никак не желал, и потому праведно возмутился.
– Ты чего, Доди, с мозгой поссорился? Я к тебе по делу. Консерва есть? Я плачу.
Последнее уточнение было особенно ценно, потому что о проигрыше Чиче знали многие и в кредит Рэму не верили. И, как показало развитие событий, эти слова были чуть ли не единственно верными из всех тех, что он произнес за сегодня, потому что Доди сразу успокоился и перешел на деловой тон.
– Хреново дело, Рэм. Опоздал ты.
– Чего это? – изумился и одновременно как бы возмутился Рэм, понимая, что начался торг.
– Нету товару. Завтра заходи.
– Да
Позиция «нету товара» Рэму совсем не понравилась. Это могло означать как действительно отсутствие консервы, так и подорожание продукта. И то, и другое возможно и допустимо, если на то имеются серьезные причины. Таковых лично Рэм не видел, тем более что выпить хотелось ужасно. Он не был алкоголиком, хотя у него бывали периоды, правда, не так что б затяжные, когда он пил много и часто, если не сказать запоями. При этом без алкоголя он мог обходиться неделями, а то и месяцами, не чувствуя особой в нем потребности, но порой накатывало так, что до дрожи. Вот и сегодня он настроился, настроился конкретно, и при этом один облом у него уже случился. Сейчас же, в шаге от добычи, у него даже челюсти сводило – так хотелось выпить. Да что там, ему просто необходимо выпить, чтобы смыть гадости сегодняшнего дня, смыть и забыть про них, по крайней мере пускай они потеряют нынешнюю остроту.
– Не надо, родной, – ласково, но с подтекстом проговорил техник. Ни особой добротой, ни тем более склонностью к филантропии он не отличался. У него имелся свой бизнес, и Доди не мог позволить кому-то его порушить или хотя бы поколебать.
Получалось, что продукта у него действительно нет. На продажу.
– Доди, надо, – сменил тональность проситель. – Без дураков. Из своих запасов, а? Я плачу, – повторил магическую формулу Рэм.
Техник засопел, терзаемый душевными муками. Теперь стало ясно, что кое-какой запасец у него имеется. Наверное, себе на вечер оставил или красивый обмен замыслил. В этом случае цена просто взлетит, но Рэм уже горел, как стог сена на ветру, хотя собственно стога ни разу в жизни не видел, если не считать кино. Продукт, который завозили сюда для лошадей черт знает откуда, хотя в обиходе и назывался сеном, но это было нечто брикетированное, явно фабричной выработки, в непроницаемых упаковках, равных одной порции для местной твари, по недоразумению именуемой земным словом «лошадь», и уж никак не походило на классический деревенский стог. Здешним кормом скоты питались только на природе, за пределами базы на естественных пастбищах. Все остальное и, главное, в основном – привозное. Это ж какие деньжищи нужны, чтобы через космос сено везти!
– Тока так, Рэм. В полтора больше. Как для себя делал. Деньги вперед. И без претензий.
Последнее замечание Рэм как-то пропустил мимо ушей. В первую очередь его занимала цена – в полтора раза больше! Но бухнуть хотелось очень. При этом заманка «для себя» тоже сработала. Просто интересно, что же этот фабрикант сам пьет.
– Ладно, – сдался Рэм, чувствуя при этом, что его где-то обманывают. Но сейчас было не до того. Не до торга. Хотя эта его покладистость – он знал – позже приведет его к проблемам. На смирных лошадях дерьмо возят, это еще его отец говорил, мелкий профсоюзный деятель, к концу жизни спившийся и умерший в одной из приемных ровно того профсоюза, на которого отпахал неполных тридцать лет, куда пришел за небольшим вспомоществованием.
– Монету, – протянул заскорузлую руку Доди.
– Товар против денег, – заявил Рэм, стремясь сохранить лицо. Не шавка какая-то! Цену себе знает и торг вести умеет.
– Мы договорились, – хмуро настаивал техник. – Шелест вперед.
Действительно, было такое условие. Рэма уже колотило – так хотелось принять. Нет, наружной дрожи, тремора, не наблюдалось, но внутри трясло так, что говорить трудно, слова бились о гортань, будто в панике искали иной выход. И он сдался. Сунув руку в потайной карман, которого никому и никогда не показывал, нащупал пальцами две десятки и вытянул их, делая при этом скорбное выражение лица; грабишь, гад, последнее забираешь.
Несентиментальный Доди заграбастал деньги и, перекинув через плечо свой змееподобный инструмент, утопал в техблок, ступая как средневековый рыцарь на турнире, угнетенный тяжестью напяленного на него железа – всей стопой.
Пользуясь паузой, Рэм сделал несколько глубоких вдохов, как когда-то научили его в училище. Он хорошо усвоил, что проделывать это упражнение требуется с особой тщательностью, целиком отдаваясь процессу, поскольку нервы успокаивает не кислород, а смена рода деятельности, когда мозг переключается с одной проблемы на решение другой, противоположной по смыслу. Особого облегчения это не принесло, но он все-таки отвлекся, занял себя на какое-то время, и это уже хорошо.
Доди, вернувшийся с заметно оттопыренной пазухой комбеза, посмотрел на него подозрительно, но ничего не сказал, а, отозвав страдальца за угол, передал ему бутылку – стеклянную поллитровку из-под минеральной воды «Эвиан», старую, с до белизны затертой этикеткой, вместо фирменной винтовой пробки заткнутой резиновой пробкой, сильно похожей на вакуумную прокладку насоса высокого давления. Эти стандартные и надежные агрегаты широко применяются в армии, в том числе для перекачки топлива и фекальных масс.
– А сдача? – напомнил Рэм.
– Мелочи нет. Я тебе градусом добавил. Так что смотри, поаккуратнее.
– Смотри, проверю, – пригрозил Рэм, и, оглядевшись, двинулся прочь, на ходу засовывая пузатую бутылку за пазуху.
Вскользь подумал, что стоило бы позаботиться и взять свою флягу, чем на виду у всей базы таскаться словно беременный таракан, но это сожаление быстро сменила другая мысль – где?
Все его планы полетели к дьяволу, так что у него не было заготовлено местечко, где можно без помех придаться сладкому греху пьянства.
Он всем своим нежным нутром чувствовал, что на базе сгущаются грозовые тучи. В воздух словно была впрыснута больная доза солярки. Или чего там намешивают для того, чтобы произвести объемный взрыв? Да для того, чтобы понять приближение чего-то грозного и чутья-то особого не требуется. Достаточно заметить, что за последние двое суток в воздух дважды поднимали вертолет, который до этого не покидал пределов базы, кажется, ни разу. Офицеры все как ослом изнасилованные и смотрят бешено.
Где?!
Имелось у Рэма парочка местечек, где можно часок-другой посидеть без помех, но добираться до них отсюда нужно чуть не через всю базу, что делать с оттопыренной бутылкой пазухой было по меньшей мере неразумным, особенно учитывая нынешнюю повышенную возбужденность командиров. Особенно хороша была щель между внешней стеной и блоком Кинга. Там никто не рисковал шнырять. А по вечерам, особенно компанией, неплохо на спортгородке, за полосой препятствий. Со стороны посмотреть – бойцы вроде как спортом занимаются, не слишком себя обременяя. Картинка для офицеров более чем благостная.