Галопом к столбу
Шрифт:
либо серьёзных происшествий. Вместе с полицией,
жандармерией и войсками порядок обеспечивали
двадцать тысяч дружинников. С тех пор
привлечение законопослушных граждан к
обеспечению общественного порядка, в
особенности при проведении крупных массовых
мероприятий, прочно вошло в практику
правоохранительных органов. Добровольная
народная охрана существовала до 1917 года. При
советской власти на смену ей пришли ОСОДМИЛ,
БРИГАДМИЛ
дружины, имеющиеся сегодня во многих регионах
страны. Самая многочисленная из них в Москве.
… Матвея Одинцова, продавшего
народовольцам несколько пудов динамита,
намеривались предать военному суду. Но в
губернском тюремном замке «по недосмотру»
смотрителя его поместили не в одиночную, а в
общую камеру. Среди сидящих в ней оказалось
несколько харьковских цыган. На следующее утро
Мотю Адвоката нашли с ножом под левой лопаткой.
Дело о похищении Удалого и отравлении в
Преображенской больнице для душевнобольных
разбиралось Московским окружным судом. На
скамье подсудимых сидел один Казимир
Лещинский, по кличке Красавчик. Достаточных
оснований для предания суду Женьки Вейсмана,
379
Петро Наливайко и его амбалов предварительное
следствие не нашло. Красавчик всё валил на
покойного Мотю. Однако присяжные заседатели ему
не поверили и единогласно вынесли вердикт -
виновен. Его ждала дорога дальняя, казённый дом -
сахалинская каторга.
К слову сказать, имя Ольги Гехт на суде не
упоминалось. Лещинский заявил, что аттестат из
несгораемого шкафа украл Одинцов, несколько раз
приходивший к Малютину в гости. Сделал это
Красавчик не из-за каких-либо благородных
побуждений, а в обмен на обещание Алексея
похлопотать за него перед сильно разобиженными
барышниками.
… Василий Петрович Ильюшин, выслушав
Лавровского, кивнул:
– Ладно, андел мой. Потолкую я с Феодосием.
Слово своё он сдержал. И в отношении
Красавчика, и насчёт рысачка, обещанного Алексею
за помощь. На подаренном им гнедом жеребце
Чудаке Семён Гирин возьмёт на московских бегах
несколько призов, разыгрывающихся в категории
«для городских одиночек».
Хорошо разбирался Ильюшин в лошадях. С
одного взгляда мог угадать - будет из них толк или
нет. Но однажды он всё-таки ошибся. Наотрез
отказался купить двухлетнего серого жеребёнка -
узкогрудого, с коротким туловищем, плоскими
рёбрами и чересчур длинными ногами.
380
– Это не рысак, а карамора, - презрительно
поморщился
Действительно, жеребёнок был похож на
карамору - комара-долгоножку. Такой же большой,
несуразный и вялый. Даже имя к нему не подходило
– Крепыш. Да, это был тот самый Крепыш, которого
потом станут титуловать «лошадью столетия».
Многие спортсмены смотрели «гадкого
утёнка» и отказывались от покупки. А вот караим
Михаил Михайлович Шапшал, не раз,
упоминавшийся на страницах этой повести, сразу
угадал в нём великую лошадь. Благодаря Крепышу
Шапшал не только разбогатеет, но и навсегда войдёт
в историю рысистых бегов.
…Суждено было остаться в истории и ещё
нескольким людям, с которыми Лавровский и
Малинин мимолётом, можно сказать на ходу,
общались во время поисков Удалого.
Ординатор Преображенской больницы для
душевнобольных Сергей Корсаков станет учёным
мирового масштаба, одним из основоположников
русской психиатрии. Сегодня его имя носят
специализированный научный журнал и клиника
психиатрии Московской медицинской академии
имени И.М.Сеченова.
Приват-доцент Павел Милюков прославится
как историк, публицист и политический деятель.
Будучи лидером конституционно-демократической
партии и министром иностранных дел Временного
правительства он принесёт России много вреда.
381
Официально заявив весной 1917 года о
необходимости продолжения войны «до победного
конца», он дал большевикам такой козырь, о
котором те и мечтать не могли.
Но довольно о грустном - о сумасшедших
домах и политике. Поговорим о поэзии.
Имя хозяина хитровского трактира «Каторга»
Ивана Кулакова хорошо знакомо многим любителям
русской поэзии. Нет, стихов он не писал, не дал бог
таланта. Зато дал ему бог дочь Лидию, ставшую
прообразом главной героини поэмы Сергея Есенина
«Анна Снегина». Помните эти строчки:
Когда-то у той вон калитки
Мне было шестнадцать лет,
И девушка в белой накидке
Сказала мне ласково: «Нет!»
Далёкие, милые были!
Тот образ во мне не угас.
Мы все в эти годы любили,
Но, значит,
Любили и нас.