Гамбит. Вендетта
Шрифт:
Более не говоря ни слова, просто поднялся и вышел из кабинета, напоследок хлопнув дверью так, что Амир от испуга подпрыгнул в кресле и чуть не свалился на пол.
Я усмехнулся про себя и быстро покинул клуб. Нужно понять, что случилось с Ольгой.
Глава 8
Домой вернулся, когда уже занимался рассвет. В доме не было света — полная безмятежность и покой. Но я-то прекрасно знал, что это не так — там, в своей комнате страдает самый близкий мне человек — Маша.
После посещения «Элегии» весь алкоголь из организма куда-то испарился, словно я и вовсе не пил сегодня. Голова
Потер лицо руками, собираясь с силами — тяжело видеть сестру в таком подавленном состоянии. Может, Каин прав, попробовать ее отвезти за бугор, к специалисту? Вариант, конечно, хороший, но захочет ли сама Маша? В этом я сильно сомневался.
От досады скрипнул зубами — сестра ведь упертая девчонка, если скажет, что не поедет, то ее никто не сможет заставить. Она ведь у меня сильная девочка… была, пока эти ублюдки не поиздевались над ней.
Сжал руки в кулак… Так, нужно успокоиться, гнев — не лучший советчик. Несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, прежде чем зайти в дом.
Темно… Сестру не слышно, может, наконец-то, спокойно уснула? Решил проверить: направился к лестнице, ведущей на второй этаж и…
Душераздирающий крик разнесся по дому.
— Маша! — в груди словно все оборвалось. Сердце пропустило удар, а затем начало стучать с бешенной скоростью.
Сорвался с места, как ошпаренный, перескакивая сразу через несколько ступенек. Даже не знаю, как быстро преодолел расстояние от подножия лестницы до комнаты сестры — все словно в тумане было.
Влетел в ее комнату, чуть не вышибив дверь своим телом.
Маша лежала на кровати, мечась во сне из стороны в сторону, руки били по воздуху, словно она хотела кого-то оттолкнуть от себя, волосы спутались, на лбу испарина… И снова крик. Истошный, наполненный болью и страданиями.
Сердце сжалось от этой картины, самому захотелось взреветь, точно раненому зверю, но знал, что нельзя сдаваться. Ради сестры… и ради себя. Я нужен ей! Пусть она сейчас и отталкивает меня, замыкается, но я ни за что на свете не оставлю ее. Она — мой единственный родной человек, которого я люблю всей душой.
Подошел к кровати и присел на самый краешек. Машулька… Сестренка. Такая хрупкая и ранимая. Добрая девчонка, которая хотела выйти замуж за своего парня. Да, я не одобрял ее выбор, но лучше уж она стала женой, чем вот так…
— Машуль, — тихонько позвал ее, чтобы не напугать. Не стал хватать за руки, а лишь слегка дотронулся до локтя.
Она тут же вздрогнула, словно ее кто-то ударил. Но вместо того, чтобы бить кого-то незримого, она просто замерла.
— Сестренка, проснись. — Как же тяжело смотреть на ее измученный вид, видеть каждый день ее страдания.
Из ее груди вырвался тяжелый стон, а из уголков глаз потекли слезы.
— Не надо… — тихо прошептала она, срываясь на плач. — Не трогайте меня. Не надо, прошу…
— Маша, — в горле встал ком, который никак не удавалось убрать. Мне, здоровому мужику самому захотелось зареветь, видя, как мучается сестра. Сел поближе и положил руку ей на плечо. — Маша, проснись. Давай же, роднулька моя, — чуть потряс ее за плечо, пытаясь разбудить, но не напугать, — я рядом, мелкая. Все будет хорошо. Тут никого, кроме нас с тобой нет. Ну же, сестренка, открой глаза, и сама в этом убедишься. Все страшное уже позади, никто тебя больше не тронет.
— Не надо… — рыдая во сне, просила она, явно не слыша моего голоса. — Не надо… Нет… Пожалуйста…
И снова руки взметнулись в воздухе, явно пытаясь кого-то ударить или оттолкнуть.
Не могу! Не могу больше видеть, как ей тяжело! Сон должен дарить успокоение, а ее мучают кошмары из-за всего произошедшего!
Схватил ее в охапку и крепко прижал к себе, что-то тихо говоря и пытаясь успокоить.
Она дрожала во сне, тихо всхлипывая, но уже не молотила руками по воздуху, а я гладил ее по спутанным волосам на голове и тихо-тихо что-то говорил. Не знаю, то ли я ее пытался в этот момент успокоить, то ли себя. Но я понимал, что нельзя молчать, нужно что-то говорить, чтобы она слышала мой голос…
Все сложно. Как же все сложно! Но сдаваться нельзя! Ни в коем случае. Я все равно помогу ей. Чего бы мне это не стоило! Не знаю, сколько я вот так сидел, прижав сестру к себе и что-то тихо нашептывая. Но Маша постепенно начала успокаиваться, а дыхание стало более ровным…
— Женя… — позвала она, а в голосе столько боли, что мое сердце сжалось, а к горлу подступил ком, который не получалось сглотнуть. Она не отстранилась, наоборот — придвинулась поближе и обняла за талию, уткнувшись носом мне в грудь.
— Да, сестренка. — Так же тихо ответил ей.
— Жень, я так устала… Каждую ночь вижу один и тот же сон… Каждую ночь я просыпаюсь от собственных криков… Помоги мне. Прошу, помоги мне забыть все, что произошло в тот день. Мне кажется, что я скоро сойду с ума, что моя психика не выдержит всего того, что тогда случилось.
И она снова всхлипнула, а я почувствовал, как футболка на мне начала по чуть-чуть становится влажной из-за Машиных слез.
— Роднулька моя, — не переставая гладить по голове, прошептал я, — все обязательно образуется. Обещаю, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты забыла о том случае. Я накажу каждого, кто повинен в том, что с тобой случилось. Найду и уничтожу их, чтобы ты знала: тебя больше никто и никогда не обидит, сестренка. Только не плачь. Каждая оброненная тобой слезинка — моя боль. Я виноват перед тобой Маша. Я так сильно виноват, что не уберег, что не предусмотрел всего… А ведь я хотел обезопасить тебя, но… Но не успел — Голев среагировал быстрее. И за это я никогда себя не прощу. Но, Машуль, если тебе будет от этого легче, то стану дежурить у твоей двери, чтобы ты знала, что никто не войдет сюда и не потревожит твой сон.
— Я знаю, Жень, — всхлипнула она, вытирая глаза рукой, но все равно не отстраняясь от меня. — Знаю, что ты сделаешь все, чтобы уберечь меня. И знай, что я не виню тебя ни в чем. То, что случилось — вина твоего бывшего шефа. Это он отдал приказ… Это… — она запнулась, переводя дыхание. — Просто… Эти жуткие воспоминания так свежи в моей памяти, словно все это произошло вчера… Жень, я так больше не могу. Помоги мне! Помоги пережить этот кошмар!
И она снова заплакала, а я… Я сам был готов зареветь от безысходности! Но я должен быть сильным. Сильным ради нее!