Гамлет, или Долгая ночь подходит к концу
Шрифт:
Доктор Кинг:
— Надеюсь, ты не очень трусишь перед этим выступлением?
Смеясь, они попрощались.
Приключения лорда Креншоу
Лордом Креншоу нарекли Гордона Эллисона его друзья по названию шоссе и автобусной линии на западе Америки в Голливуде, которая, причудливо петляя, соединяет Ла-Бриа-авеню с бесконечным бульваром Уилаи и, соответственно, наоборот.
Дело в том, что в одном из ранних рассказов Эллисона некий лорд как-то поздним вечером сидел в автобусе на линии Креншоу в Голливуде. Из-за полумрака атмосфера в автобусе была столь таинственной, что слегка подвыпивший лорд потерял сознание, на конечной остановке его разбудили и предложили выйти из пустого автобуса.
Однако лорд предпочел отправиться в обратный путь на той же машине, чтобы несколько прийти в себя; он совершил еще один рейс, но на одной из конечных остановок с ним заговорил приметивший его водитель — он подумал, что элегантно одетый господин — преступник, пытающийся таким образом скрыться от преследования.
Тут вмешалась незнакомая дама: ей представилось, будто она с этим господином вчера вечером вместе ужинала. Господина спросили, куда он едет, но поскольку он не мог или не хотел ответить на этот вопрос, решили узнать, где он живет; на худой конец пусть скажет, как его имя и чем он занимается.
Растерявшийся незнакомец (по-видимому, он чувствовал себя припертым к стене) не нашел ничего лучшего, как назвать себя лордом Креншоу. Фамилия Креншоу сорвалась у него с языка после того, как он остановил взгляд на табличке в автобусе. Титул же лорда незнакомец добавил из головы.
Когда язвительный смех пассажиров постепенно замер, поглощенный тьмой ночи, незнакомца отправили в полицию, где его помытарили, а потом отпустили, привезли в ближайшую гостиницу и установили за ним слежку (никаких улик против него не было, и он оказался при деньгах, хоть и без документов). Незнакомцу дали возможность вспомнить, кто он, собственно, такой.
Весьма запутанная история! Повсюду, куда бы он ни обращался в поисках самого себя, — денег у него все еще было много — будь то отели, рестораны, кафе и некоторые клубы, где его якобы должны были знать, незнакомца выпроваживали. И в то же время с ним происходило нечто удивительное. Постепенно в его личности проявились черты хамелеона. Он менялся в зависимости от того, кто был поблизости. Лорд легко подвергался внушению и входил в любую роль; как видно, он был рад, что хоть куда-то причалил и хоть на время обрел лицо. Но длилось это недолго; говоря фигурально, автобус на линии Креншоу продолжал свой путь.
Под конец за лордом тянулся целый хвост людей, мужчин и женщин, которые утверждали, будто они его знают (большинство явно говорило неправду), вернее, знали под разными именами, жили с ним в одном городе на востоке Америки, в Европе или в других частях света (одна дама упоминала Марокко), получали письма от него, которые были готовы предъявить. Не теряя своей элегантности и свежести, этот человек прожил множество жизней. Но ни одну из них не мог вспомнить (или делал вид, что не может). Он пытался идентифицировать себя с помощью все новых и новых людей. Но по-прежнему оставался неведомым, совершенно непонятным лордом Креншоу.
Уголовная полиция, которая, как известно, имеет на своем счету великое множество нераскрытых преступлений, устраивала ему очные ставки с огромным количеством свидетелей. Но этот зловещий человек всегда умел выйти сухим из воды. Ничего нельзя было доказать. Единственное, что заполучила полиция, это отпечатки его пальцев. Их-то, по крайней мере, хранили, чтобы сразу же схватить лорда, если тот опять превратится в куколку, а потом выпорхнет, наподобие новорожденной бабочки.
Однажды Креншоу потянуло на известную киностудию в южной части Лос-Анджелеса. Когда он туда прибыл, на студии шла съемка детективной ленты. И вдруг лорд сильно заволновался. Новый поворот событий. Гляди-ка, он потребовал роль в этом фильме, и не какую-нибудь, а определенную.
Режиссер, которого во все посвятили (за лордом неотступно ходил детектив, а сейчас появились и репортеры; все чуяли сенсацию и рассчитывали на целые полосы в утренних выпусках газет), дал ему роль, разумеется прервав съемки. Лорд не знал текста, нес что бог на душу положит, совсем иное, чем предусматривал сценарий; актеры подыгрывали лорду по указке режиссера, то есть, соответственно, детектива.
По ходу действия следовало похитить героиню. Машина уже стояла наготове. Лорд бросил молодую женщину в машину и дал газ. Актриса закричала. Все смеялись. Репортеры писали и щелкали затворами фотоаппаратов.
А лорд вырвался с территории киностудии и… исчез. Да, похитив молодую женщину, лорд Креншоу исчез, испарился так же загадочно, как и возник.
Полиция осталась в дураках с отпечатками пальцев.
Позже появились двойники лорда, они подражали ему в рекламных целях. История эта стала предметом шуток, страха, смеха, разговоров. Только полиция затаила злобу, хотя не теряла надежды напасть на след незнакомца.
Впрочем, некоторые утверждали — дело вовсе не в том, что лорд носил маску, существуют такие изначально переменчивые люди.
И вот именем этого темного субъекта многие друзья и знакомые окрестили Гордона Эллисона; произошло это после того, как молоденькая, очаровательная, утонченная госпожа Элис, обратившись к мужу, в обществе назвала его лордом Креншоу.
(Может быть, она и была той молодой женщиной, которую похитил навеки лорд Креншоу?) Так или иначе, приговор был произнесен, и в семье Эллисонов воцарилась таинственная фигура с… переменчивой природой.
Гордон Эллисон грузно восседал в библиотеке — встречи происходили один или два раза в неделю (в библиотеку вторглось множество людей, и она потеряла свою герметичность, замкнутость), он сидел в кресле необъятных размеров, расставив огромные ноги-колонны.
В первый вечер Эллисон приветствовал присутствующих: своих близких и гостей, пополнивших их семейный кружок. Сообщил о дели и плане сборищ и объяснил их характер.
— Итак, мы, с богом, начинаем; и пусть каждый выразит свое мнение, приведя какой-то пример, рассказав историю, короткую или длинную; это — лучшее средство в чем-либо убедить, не задевая других. Мы будем говорить, доказывать, учиться. Но не дай бог стать рабом собственного мнения. Имеющие глаза да увидят, имеющие уши да услышат. Наш лозунг: внимай другому, не бойся с ним согласиться. Мы ожидаем от каждого терпения и снисходительности к своему ближнему, даже если он его не понял. В противном случае мы окажемся в роли бойцов, которые, сидя на лошади, мечутся по полю, но стреляют мимо цели… словом, в роли тех, кто, сражаясь, вовсе не сражается.