Гамма-воин
Шрифт:
Плешивый двинул по столу пухлый конверт и две пластиковые папки с логотипом «Лак-Ойла».
— Компания отказывается от ответственности за наше драгоценное здоровье?! — удивленно поднял глаза Тарасов. — Как это понимать?!
— Очень просто. — Ициксон выдержал взгляд в упор. — Если кто-то из вас получит в джунглях пулю, напорется на ядовитого паука или подцепит острый сифилис, то «Лак-Ойл» не отвечает — ни перед вашим командованием, Артем, ни перед вашими тбилисскими родственниками, Александр…
— Хреновина какая-то! — Тарасов размашисто подписал бумагу и повелительно кивнул Багратиону. — Так всегда ведь было, как ты… вы сказали! Никто ни за что не в ответе… К чему лишняя писанина?
— И такой вопрос, — отодвигая свежеподписанную бумагу, проговорил Чиковани. — Деньги выплатите, конечно, по приезде?
— Разумеется, — ответил Борис Евгеньевич и очень удачно пошутил: — Может, на одном из вас еще сэкономить удастся: Венесуэла — жаркое местечко!..
Встречу друзей — а заодно и поминки по ростовским бандитам — праздновали на квартире у Тарасова. Вдохновляемый обществом Аньки, Багратион так и сыпал остротами. Его горбатый нос от усердия покрылся бисеринками пота.
Водка шла легко под бутерброды с колбасой: заморачиваться с закуской Анечка наотрез отказалась.
— Помнишь ту бабу, что у чичей разведку вела? — спросил довольный всеобщим вниманием Сашка. — Знаешь, она сама ФСБ сдалась! Сама, прикинь! Сказала, что дальнейшая борьба бессмысленна…
— Откуда знаешь-то? — нарезая сервелат большими ломтями, поинтересовался Артем.
— А я вместе с прапором из контрразведки увольнялся, он и сказал…
— Мальчики, давайте о чем-нибудь интересном, — попросила вдруг поскучневшая Анечка.
— К чему это ты? — вяло отмахнувшись от девушки, спросил у приятеля Тарасов.
— Да к тому, что победа, брат! — ликовал подвыпивший Багратион. — Не зря мы там лучших ребят положили! Нет, не зря!.. «День Победы порохом пропах…»
Аня, вильнув тощим задком, скрылась на кухне. Зазвонил мобильник Багратиона. Артем вышел на балкон и с наслаждением выкурил две сигареты подряд. Тепло было, и москвичи прогуливались далеко внизу — кто с собачкой, а кто и так, сам по себе…
Когда Тарасов вернулся в комнату, вид у Анечки был еще кислее, чем прежде, а на раскрасневшейся физиономии Чиковани было написано смущение.
— Ты за Анькой своей приглядывай, — прошептал на ухо Артему Багратион. — Меня вон за штаны хватала!
— А ты что? — поморщился Тарасов.
— Мягко уклонился, — усмехнулся Сашка. — Подруга друга для меня святое!
— Не обращай внимания, — посоветовал Артем. — Это у нее юность играет… сам знаешь где…
Багратион обнял друга за плечи.
— Завтра вылетаем, майор! К самому черту на кулички! — мотнул он чернявой головой. — Не верится, честное слово! Что там будет-то?!
— Вопрос снимается как дурацкий, — оборвал Тарасов. — Пошли, Саня, спать… Эй, Анюта, ты ему на кухне на диванчик плед брось — хватит с него! Пусть вспомнит суровую боевую юность…
Тарасов не слышал, как девка проворчала:
— Сам себе постелет… не маленький… девственник грузинский…
«Газель» с тонированными стеклами стояла перед подъездом. Водитель не глушил мотор. Слегка помятые, но бодрые Тарасов и Багратион спустились со ступенек. Дверь, рокоча, откатилась в сторону.
— Доброе утро! — услышали они голос Ициксона. — Вот поднялся ни свет ни заря, чтобы вас встретить…
Кроме водителя и таинственного Бориса Евгеньевича, в салоне «Газели» не было никого.
Артем и Чиковани, переглянувшись, поудобнее расположились в салоне. Путь предстоял неблизкий — через всю Москву.
— Ну и скажи мне теперь: в чем сила, брат? — пробормотал Багратион на ухо Артему.
— В нефти, в чем же еще! — так же тихо ответил Тарасов.
— Успеете еще нашептаться! — прервал Ициксон дружеский интим. — Самого главного я вам давеча не сказал. Вам будут мешать…
Артем хмыкнул:
— Впервой, что ли?
Борис Евгеньевич заметно приободрился.
— Я рад, что в Венесуэлу вылетает такой опытный специалист! — прошипел он и тут же мило улыбнулся: — Тогда счастливого пути, господа военные!
До счастливого пути было еще много времени. «Газель» рывками двигалась в пробке при выезде на Кольцевую, сигналила нервно — вроде как ругалась.
Приключения продолжаются, — подытожил Артем. Он перебрал в памяти все, что знал о работе российских военных советников, которые не работали разве что в Австралии и Антарктиде. Все ходили под подпиской и поэтому мало что рассказывали. Разве что за седьмой рюмкой водки некоторые раскалывались и повествовали об ангольских партизанах, которые не берут в плен; о пропавшем в Эфиопии экипаже танка Т-80 — их ссохшиеся головы нашли через месяц в храме одного из диких окрестных племен… Рассказывали о методах работы вечных противников — американцев, которые тоже не лаптем щи хлебают. К рассказам примешивалась неизбежная в этом случае ложь — и война без правил, которую доводилось вести опытным россиянам, превращалась в сплошной кошмар. Только послужившие на Кубе офицеры говорили о райских пляжах, доступных девчонках и дешевых сигарах.
— Тема! Спишь, что ли?! — тряхнул Тарасова за плечо Багратион. — Как ты думаешь, отчет по прибытии заставят писать? Особый отдел как в последнее время — свирепствует?
— Не знаю, Саша, — просто ответил Артем. — Ничего не знаю. Ну их на хрен. И на этот раз я не шучу…
— Где уже это чертово Домодедово… — проворчал Багратион, и Тарасову показалось, что у друга стучат от волнения зубы.
Самолет вылетел в 7.15 утра. Каракас через Франкфурт — удовольствие на любителя.
В начале четвертого дня по московскому военные советники прибыли в столичный аэропорт Венесуэлы.
Глава третья. Цельнометаллическая оболочка
— Дышится здесь хреновато! — раздергивая ворот пропотевшей рубашки, сказал Багратион.
— Мы высоко над уровнем моря, — объяснил Артем, которому дышалось ненамного легче. — Вроде как на Эльбрусе…
— Да, все очень похоже на Сухуми, — резюмировал Чиковани. — Вон пальмы тебе, и мужики чернявые…
— Ты тут стопудово за своего прокатишь! — усмехнулся Тарасов. — Только живее глазами стреляй — тут парни бойкие! Вон, смотри, какая идет!