Ганнибал у ворот

Барка Ганнибал

И Ганнибал начал: (3) «Видно, так уж положила судьба: первым пошел я войною на римский народ, много раз почти что держал победу в руках и вот добровольно пришел просить мира. Я рад, что мне суждено просить его именно у тебя, Сципион.

(4) И тебе прибавит немало славы то, что сам Ганнибал, которому боги даровали столько побед над римскими военачальниками, смирился перед тобой и ты положил конец этой войне, отмеченной больше вашими поражениями, чем нашими. (5) И вот насмешка судьбы: я взялся за оружие в бытность твоего отца консулом, сражался впервые в жизни с ним и теперь безоружный прихожу к его сыну просить мира.

(6)

Лучше бы отцов наших вразумили боги, чтобы довольствовались вы Италией, а мы Африкой. (7) Сицилия и Сардиния не стоят потери стольких флотов, стольких солдат, стольких превосходных военачальников. Но прошлое легче порицать, чем исправить.

(8) Мы так возжелали чужого, что пришлось защищать свое; ведь нам довелось воевать не только в Италии – вам не только в Африке. Вам случилось увидеть неприятельские знамена почти у ворот и под стенами Рима – мы в Карфагене слышим гул римского лагеря.

(9) Сбылось наше худшее опасение, ваше главное чаяние; в добрый для римлян час зашла речь о мире. Для нас, полководцев, это дело особенно важное, ведь то, о чем мы договоримся, утвердят оба наших государства. Дело только за нашей готовностью к спокойным переговорам.

(10) Мой возраст – а я возвращаюсь на родину стариком, покинув ее еще мальчиком, – научил меня и в счастье и в беде полагаться на разум, а не на судьбу. (11) Я боюсь твоей молодости и неизменной удачливости – они делают человека слишком неустрашимым, чтобы он мог рассуждать спокойно. Тот, кого судьба никогда не обманывала, нелегко принимает в расчет ее непостоянство.

(12) Ты сейчас таков, каким был я у Тразименского озера и под Каннами. Ты, едва воин возрастом, уже командовал войском, и судьба была всегда благосклонна к самым дерзким твоим начинаниям.

(13) Ты отомстил за смерть отца и дяди; горькая судьба твоего дома дала тебе случай показать твою доблесть и верность сыновнему долгу; ты вернул утраченную Испанию: выгнал оттуда четыре карфагенских войска; (14) став консулом, ты переправился в Африку, когда у остальных не хватало духу защитить Италию; уничтожил два войска; в один и тот же час захватил и сжег два лагеря; взял в плен Сифака, царя могущественного; взял столько городов в его царстве, столько в нашей державе; заставил меня уйти из Италии, где я распоряжался шестнадцать лет.

(15) Ты можешь победу предпочитать миру. Мне знакомы эти высокие порывы гордого духа, от них мало толку. И мне когда-то улыбалась судьба. (16) Если бы боги даровали людям способность здраво рассуждать в счастье и обдумывать не только то, что случилось, но и то, что может случиться!

Не вспоминай других: моего примера достаточно, чтобы остеречь от превратностей судьбы. (17) Еще недавно [1037] мой лагерь стоял между Аниеном и вашим городом; приведя войска к стенам Рима, я только что не взошел на них – и вот видишь ты меня здесь: потерявший двух братьев [1038] , людей мужественных, прекрасных военачальников, я у стен почти осажденного родного моего города умоляю тебя избавить его от тех же опасностей, какими некогда сам устрашал ваш.

1037

В 211 г. до н. э.

1038

Гасдрубала

и Магона.

(18) Счастью следует доверять всего меньше, когда оно всего больше. У тебя все хорошо; мы в опасности. Ты можешь предложить мир, для тебя славный и выгодный; мы просим только необходимого. (19) Лучше, надежнее верный мир, чем мечты о победе: он – в твоих руках, она же – в руках богов.

Не искушай судьбу: многолетнее счастье может изменить в один час. (20) Представь себе свои силы и силу судьбы, превратность военной удачи: и у тебя и у нас железо, и у тебя и у нас люди – на исход войны никогда нельзя положиться заранее. (21) Ты, даровав мир, уже сможешь стяжать себе славу; выигранное сражение прибавит к ней меньше, чем проигранное от нее отнимет.

И успехи твои, и надежды – все может рухнуть разом, отвернись на миг от тебя судьба. (22) Заключить мир – целиком в твоей власти, Публий Корнелий, а победа зависит от счастья, какое пошлют тебе боги.

(23) Некогда Марк Атилий вот здесь же, на этой самой земле, мог бы стать редким примером удачливости и доблести, согласись он, победитель, даровать отцам нашим мир, о котором они просили. Но он не поставил предела своему счастью, своевольную судьбу не сдержал – и, высоко вознесшись, упал тем позорней.

(24) Условия мира предписывает не тот, кто просит о нем, а тот, кто его дает, но, может быть, мы достойны сами определить себе кару. (25) Мы не возражаем, если земли, за которые мы воевали, будут вашими: Сицилия, Сардиния, Испания, острова, сколько их есть между Италией и Африкой.

(26) Африкой карфагеняне ограничатся, а вас, коль скоро воля богов такова, мы готовы видеть правителями державы, распространившейся далеко за пределы вашей земли. (27) Не отрицаю: мы только что не вполне искренне просили о мире, не вполне честно ждали его, поэтому нет у вас веры в пуническую честность. Знай, Сципион, что для честного соблюдения мирного договора вовсе не безразлично, через кого этот мир был испрошен.

(28) Ваши сенаторы, как я слышу, отказались говорить о мире с нашим посольством, сочтя послов людьми незначительными. (29) Я, Ганнибал, прошу мира; я не просил бы его, если бы не считал полезным, и по этой же самой причине я буду его соблюдать.

(30) Взявшись вести войну, я, пока боги не позавидовали мне, вел ее так, что никто не был мной недоволен. И я постараюсь, чтобы никто не досадовал на мир, заключенный мною».

31. (1) На это римский полководец ответил примерно так: «От меня, Ганнибал, не укрылось, что именно в расчете на твое прибытие карфагеняне не соблюли перемирие и погубили надежду на мир. (2) И ты, конечно, отпираться не станешь: из прежних условий мира ты исключил все, кроме только того, что и так уже давно зависит только от нас.

(3) Ты, конечно, желаешь, чтобы твои сограждане ощутили, какое бремя ты снял с их плеч, но моя забота – иная: не допустить, чтобы вероломство было вознаграждено исключением из договора условий, уже было согласованных. (4) И прежних условий вы не достойны, а хотите даже выгадать на недобросовестности!

Не наши отцы начали войну ради Сицилии, не мы – ради Испании: в тот раз опасность угрожала нашим союзникам-мамертинцам, а на этот раз гибель Сагунта призвала нас, справедливо и честно, к оружию. (5) Вы всегда зачинщики: ты и сам это признаешь, и боги тому свидетели.