Шрифт:
Лекция I: Находка
– …и все же я считаю, что это никакие не глупости. Ну, посуди сам, бывает же так, что идешь такой по улице, а потом оп – и соточка на земле валяется. Потом еще идешь, вуаля – и еще полтишок. Я так рублей пятьсот как-то насобирал.
Зорг многозначительно закивал.
– Да, конечно. Ты нашел деньги, и это везенье. А ты подумай вот о чем: если ты их нашел, значит, кто-то их потерял. Возможно, у старой бабушки порвалась сумка, и она даже не заметила, как ее последние деньги падают по дороге. Удача ли то,
– Да ну не всегда! Порой тебе просто везет, вне зависимости…
Я резко вскинул лук и пустил стрелу в хищника, выскочившего из кустов. Монстр, похожий на бычка со змеиной шеей, свалился прямо перед Зоргом.
– Вот видишь? – торжествующе посмотрел он на меня. – Мне повезло, что ты со мной. Иначе эта тварь меня бы убила.
– Тебя убьешь, как же, – фыркнул я. – Да и то, что я согласился идти с тобой, это не везение, а моя крупная ошибка.
– Мяу, – высунулась из капюшона кошка.
– Видишь, даже она со мной согласна, – кивнул я в сторону Тьмы.
– Да ничего она не согласна. Ты просто не понимаешь, везенье есть! Его не может не быть.
Я присел перед телом твари и достал инструменты. Если я не ошибаюсь, ее яд очень ценится травниками, и на нем можно слегка подзаработать.
– Ты еще скажи, что не веришь в карму. Думаешь, что все зло, свершенное тобой, к тебе не вернется?
– Не верю, – пожал я плечами, убирая железы в сумку. – Кто вообще в этот бред верит? Ты посмотри, сколькие злодеи счастливо живут и умирают от старости. Кому там зло вернулось? Мавроди? Березовскому?
– Ну, не на этом свете, так на том. Хороших людей будут ждать в райском саду, а плохих – в аду.
– Райский сад, – я поморщился. – Мне кажется, что все это выдумка лишь для того, чтобы люди верили в справедливость. А ведь справедливость возможна, только если сам человек ее и творит.
Убрав клыки монстра вслед за железами в сумку, я двинулся дальше.
– Блин, но ты же вроде исламянин.
– Сам ты исламянин, – я вновь скривился. – Я мусульманин.
– По-вашему мусульману ведь тоже есть рай и ад.
– Исламу, – потер я виски.
– Ты же только что меня исправил!
– Придурок, религия – Ислам, верующий – мусульманин. Понятно?
– А, ну, да.
– В Исламе тот свет обозначается очень расплывчато. Я, конечно, не имам, да и к своему стыду, даже арабского не знаю, но судя по словам моих родителей, рай – это место, где хорошо. Именно это я и беру за основу, но ни за что не поверю, что в раю ходят умиротворенные монахи, у которых нет никаких плотских желаний, они не нуждаются ни в чем. Нет никаких потребностей. И вот как это место можно назвать раем? Кстати, замечу, что в раю мусульманском можно все то, что на земле нельзя.
Зорг встал как вкопанный, но я не стал его дожидаться и пошел дальше.
– Серьезно? – вскоре догнал он меня. – Я решил. Я теперь исламист.
– Мусульманин, придурок! – я поднял взгляд к хмурому небу, проклиная тот день, когда связался с этим идиотом.
– А, ну да, мусульманин. Короче, я хочу в вашу веру, как это организовать? Где расписаться?
– А ты уверен? – с иронией посмотрел я на него. – Знаешь, ведь в Исламе запрещено пить, курить, заниматься сексом до свадьбы, играть в азартные игры и много чего еще. И да, за любой этот грех тебе придется гореть в аду, вне зависимости от того, сколько хороших дел ты свершил.
– Черт! То есть подожди, но ведь не бывает святых, а значит, все ис… мусульмане будут гореть в аду?
– Ну, не факт.
– В смысле?
– Знаешь, Ислам довольно неоднозначная религия. Я читал многие притчи в переводе, и там были интересные истории: о людях, которые грешили, но попадали в рай, и о тех, кто не грешил, но все равно оказался в аду. Сейчас всего уже не вспомню, но там было что-то про женщину, которая придерживалась всех правил, но заморила собаку голодом. За что попала в ад. Хотя, может, то не женщина была, да может, и не собаку вовсе заморила… Не помню точно.
– А может, и грешница, а может, и не в ад! – всплеснул руками мой собеседник.
– Нет, там точно была не грешница, и она точно попала в ад. Черт, память подводит уже. Короче, я это к чему. Дело в том, что в Исламе важнее всего человечность, а все мусульмане, попавшие в ад, рано или поздно попадут в рай. И когда последний верующий покинет преисподнюю, тогда ее врата закроются.
– Слушай, круть! То есть, каким бы козлом ни был верующий, он не будет вечность гореть в аду?
– Не совсем так. Тут понимаешь, в чем дело, верующий не может быть большим козлом.
– Ага, типа если он мусульманин, то априори молодец?
– Нет, типа если он последняя гнида, он априори не может быть мусульманином. Пойми, тот, кто верит в бога, боится его, а тот, кто боится, старается не грешить.
– Но ты ведь сам говорил, что будешь гореть в аду за свои поступки. Типа знаешь и делаешь. То есть, ты не боишься?
– Боюсь и все понимаю. Поэтому я не последняя гнида. Смекаешь?
– Не очень, – покачал головой Зорг. – А можно стать мусульманином прямо перед смертью? Там ведь наверняка не зачтутся все грехи, совершенные до? И тогда я смогу попасть в рай без всякого ада.
– А ты уверен, что успеешь это сделать перед смертью? – хмыкнул я, смотря вперед. – Там кафешка какая-то, давай переночуем. До ближайшего города мы только завтра доберемся.
– Как скажешь, – пожал он плечами. – У нас же ты босс.
Мы двинулись в сторону небольшого здания. Слегка накрапывавший дождик усилился, грозя превратиться в ливень. Я поправил шляпу и снял тетиву с лука, убрав ее в коробочку.
– А вдруг нас там ждут страшные монстры? А ты без своего любимого лука.
– Тогда ты будешь меня защищать, – хмыкнул я, вспомнив, как Зорг недавно гонялся за кроликом.