Ганнибал. Враг Рима
Шрифт:
Увидев Элиру так близко к Ганнону, Аврелия почувствовала укол ревности.
— Ты уже встал и ходишь! — ехидно сказала она.
— Да, — кивнув, ответил карфагенянин.
— Как себя чувствуешь?
Ганнон коснулся ребер.
— Намного лучше, чем несколько дней назад, и все благодаря тебе.
Увидев, как Ганнон слегка вздрогнул от боли, Аврелия снова прониклась к нему симпатией.
— Ты Элире должен быть благодарен. Она просто чудо.
— Точно, — согласился Ганнон, застенчиво улыбнувшись рабыне.
Иллирийка покраснела.
— Меня, наверное, уже Юлий ищет, — пробормотала она и спешно ушла.
Аврелия снова почувствовала раздражение, но, недовольная собой, постаралась поскорее об этом забыть.
— Ты ведь карфагенянин, так?
— Да, — осторожно ответил Ганнон. Он еще ни разу так долго не беседовал ни с Фабрицием, ни с его домочадцами. В его понимании, в первую очередь они все еще были врагами.
— На что похож Карфаген?
Ганнон не сдержался:
— Он огромный. Там, наверное, живет четверть миллиона человек.
Глаза Аврелии против воли расширились.
— Но ведь это много больше, чем в Риме!
Ганнон понимал, что лучше не отпускать саркастических замечаний, которые так и просились на язык.
— Действительно, — ответил он.
Аврелии явно было интересно, и он пустился в описания родного города, живо представляя его перед собой. Вскоре, когда юноша уже запутался в объяснениях, он умолк.
— Звучит прекрасно, — признала Аврелия. — А ты был такой радостный, когда рассказывал…
Объятый тоской по дому, Ганнон опустил взгляд.
— Думаю, ничего удивительного, — с теплотой произнесла Аврелия. Наклонила голову в сторону, с любопытством глядя на юношу. — Я тут вспомнила, что ты говоришь по-гречески, как и на латыни. В Италии греческий учат только в благородных семьях. Наверняка и в Карфагене так же. Как же такой образованный человек попал в рабы?
Ганнон поднял взгляд и мрачно поглядел на нее.
— Я забыл попросить о защите одну из самых могущественных богинь, когда отправлялся рыбачить с другом.
Аврелия вопросительно поглядела на него.
— Суни, тот, которого ты видела в Капуе. Наловив кучу тунца, мы выпили вина и уснули. Внезапно налетевший шторм унес нас далеко в море. Нам как-то удалось выжить в течение ночи, но на следующий день мы наткнулись на пиратский корабль. Нас продали в Неаполе и повели в Капую, чтобы отдать в гладиаторы. Вместо этого меня купил твой брат… — Голос Ганнона стал жестче. — Кто знает, что случилось с моим другом? — закончил он и не без удовольствия увидел, как Аврелия вздрогнула.
Но, недовольная этим проявлением слабости, девушка быстро взяла себя в руки. Симпатичный или нет, он все равно раб, подумала она.
— У всех на рабовладельческом рынке печальная судьба. Это не значит, что мы можем всех их купить. Считай, что тебе повезло, — резко сказала она.
Ганнон склонил голову. Пусть она и юна, но дух у нее уже крепок, подумал он.
Повисла неловкая пауза.
— Аврелия! — прервал молчание голос Атии.
На лице девушки появился испуг.
— Я во дворе, мама.
Спустя мгновение появилась Атия. На ней была простая льняная стола и красивые кожаные сандалии.
— Что ты здесь делаешь? Мы же уже должны были заниматься игрой на лире… — Ее взгляд скользнул по лицу Ганнона. — Это тот раб, которого побил Агесандр? Карфагенянин?
— Да, мама, — ответила Аврелия. Бледность слегка сошла с ее лица. — Я как раз поговорила с Элирой, узнала, окончательно ли он выздоровел.
— Понимаю. Хорошо, что ты обращаешь внимание на такие вещи. Это важная часть домашнего хозяйства, — продолжила Атия, бросив на Ганнона пристальный взгляд. — Сломанный нос не вправили, а в остальном он выглядит хорошо.
Ганнон переминался с ноги на ногу, несколько обескураженный тем, что его обсуждают так, будто его здесь и нет.
Аврелия немного смутилась.
— Я думаю… Элира не сказала, когда ему можно будет вернуться к работе.
— Ну? — требовательно сказала Атия. — Ты достаточно поправился?
Ганнон не мог ответить отрицательно.
— Да, госпожа, — пробормотал он.
— У него три ребра сломано, — возразила Аврелия.
— Это не помешает ему работать на кухне, — ответила Атия. Поглядела на Ганнона. — Так ведь?
Это намного легче, чем работать в поле, подумал Ганнон. Склонил голову.
— Не помешает, госпожа.
Атия кивнула.
— Хорошо. Иди следом за нами, в дом. У Юлия для тебя найдется достаточно работы.
Втайне радуясь, Аврелия пошла следом за матерью. Больше не надо будет выискивать возможности, чтобы встретить Ганнона.
— Квинт хотел, чтобы мы поглядели, как он тренируется с отцом, — с гордостью, но не без сожаления обратилась Атия к дочери.
— Ага, — буркнула Аврелия, ухитрившись в одном слове выразить всю зависть и недовольство.
— Хватит этого! — обернувшись, сказала Атия. — Или тебе больше хочется играть на лире или учить греческий?
— Нет, мама, — яростно прошептала Аврелия.
— Отлично, — сказала Атия, переставая хмуриться. — Тогда пошли.
Ганнон был ошеломлен. Большинство девочек, которых он знал, просто обожали возиться со всякими женскими глупостями. А вот Аврелию боги явно вылепили из другого теста.
Они вошли в дом через небольшой боковой проход, устроенный с краю двух больших дощатых дверей. Ганнон внимательно глядел по сторонам. Он впервые оказался в главном здании виллы. Его поразило сочетание простоты и изящества, с которым был построен дом. В Карфагене дома возводили исходя из чистой практичности, так что мозаики и яркие рисунки на стенах были скорее исключением, чем правилом.