Ганнибал. Враг Рима
Шрифт:
— Очевидно, она и хозяин ожидают прибытия важного гостя, — заметил Юлий напыщенно. — Гая Минуция Флакка.
— Кто это, во имя Гадеса? — спросил один из поваров.
Юлий неодобрительно поглядел на него.
— Один из старших в семье Минуциев, брат бывшего консула.
— Значит, хрен самодовольный, — пробормотал повар.
Юлий не обратил внимания на смешки, последовавшие за этими словами.
— А еще он член посольства, которое только что вернулось из Карфагена, — заявил он с таким видом, будто этот вопрос был хоть как-то для него важен.
У Ганнона все сжалось внутри.
— Правда? Ты уверен?
Юлий поджал губы.
— Именно это сказала хозяйка, а я внимательно отношусь к ее словам, — отрезал он. — А теперь принимайтесь за работу.
Сердце Ганнона колотилось о ребра, словно птица в клетке. Он вышел к хранилищам. Расскажет ли гость Фабриция о том, что видел? Ганнон взмолился богам, чтобы рассказал. Пройдя мимо входа в баню, он увидел Квинта, который раздевался. Хорошо ему, с горечью подумал Ганнон. Он сам не мылся в горячей воде с тех пор, как покинул Карфаген.
Не зная о чувствах, испытываемых Ганноном, Квинт наслаждался моментом. Желая выглядеть за ужином как можно лучше, он тщательно вымылся, а потом раб стал делать ему массаж. Сонный, он уже представлял себе, как Флакк расскажет все, что произошло в Карфагене, и едва услышал, как к нему в комнату вошел Фабриций.
— Этот визит чрезвычайно важен, сам знаешь.
— Да, отец, — ответил Квинт, открывая глаза. — И мы примем участие в войне, если она начнется.
Фабриций едва улыбнулся.
— Это и так понятно. Когда Рим зовет, мы идем.
Сложив руки за спиной, он принялся молча ходить из конца в конец.
Движение стригиля по коже начало раздражать Квинта, и он дал знак рабу, чтобы тот прекратил.
— Что такое? — спросил Квинт.
— Дело в Аврелии, — сообщил Фабриций.
— Значит, ты все-таки договорился и выдаешь ее замуж? — с горечью спросил Квинт, глянув на отца.
— Пока этот вопрос еще не решен окончательно, — ответил Фабриций. — Но Флакку понравилось то, что он услышал об Аврелии, когда я встречался некоторое время назад с ним в столице. А теперь он хочет сам увидеть ее, во всей красе.
Квинт скривился, поражаясь своей наивности. Зачем бы еще высокопоставленный политик посетил семью всадников, стоящих настолько ниже его по статусу?
— Хватит, — жестко сказал Фабриций. — Ты знал, что когда-нибудь это случится. Сие идет на благо семьи. Флакк еще не стар, а его семья влиятельна и имеет хорошие связи. При поддержке Минуциев Фабриции тоже смогут себя показать. — Он поглядел на сына. — Я имею в виду Рим. Понимаешь, о чем я говорю?
Квинт вздохнул.
— Аврелия еще не знает?
— Нет, — ответил Фабриций, и теперь уже на его лице появилась озабоченность. — Я подумал, что надо сначала поговорить с тобой.
— Втянуть меня в это?
— Не стоит так со мной разговаривать. У тебя в этом тоже есть выгода, — резко оборвал его отец.
В груди Квинта загорелся огонь воодушевления, и он тут же выругал себя за это. Он видел, как Аврелия влюблена в Ганнона. Безрассудное увлечение, но он ничего не мог с этим поделать. А теперь еще и это…
— Что заставило тебя выбрать Флакка?
— Я пытался что-то устроить все последние два года, — ответил Фабриций. — Искал человека, который подойдет нашей семье и Аврелии. Это дело хитрое, но, думаю, Флакк — тот, кто нам нужен. В любом случае он должен был проезжать мимо по дороге из Карфагена. Все, что я сделал, — устроил, чтобы он получил приглашение сразу же, как сойдет с корабля.
Квинт удивился расчетливости отца. Без сомнения, и мать принимала в этом участие, подумал он.
— Сколько ему?
— Тридцать пять или около того, — сообщил Фабриций. — Куда лучше тех старых козлов, которые сами хотели с ней встретиться. Надеюсь, она это оценит.
Он помолчал.
— И последнее.
Квинт поднял взгляд.
— Ничего не спрашивай о том, что было в Карфагене, — предостерег его отец. — Это все еще государственная тайна. Если Флакк сам решит что-нибудь рассказать, да будет так. Если нет, не наше дело спрашивать.
Сказав это, он ушел.
Квинт откинулся на теплую каменную плиту, но расслабленное состояние пропало. Ему хотелось пойти к Аврелии и поговорить с ней сразу же, как отец закончил разговор. Что ей сказать, Квинт понятия не имел. В мрачном настроении он принялся одеваться. Проще всего беспрепятственно поглядеть на вход в комнату Аврелии будет из угла таблинума. Квинт пошел в просторный зал. Он пробыл там совсем недолго, когда вошел Ганнон, неся поднос с посудой.
Увидев Квинта, тот улыбнулся.
— Ждешь предстоящего ужина?
«Сам-то я жду», — с ликованием подумал он.
— Не очень-то, — кисло ответил Квинт.
— Почему же? — приподняв брови, спросил Ганнон. — К вам нечасто приезжают гости.
Квинт вдруг с удивлением понял, что его нетерпение, связанное с тем, что может рассказать Флакк, как-то смазалось из-за его дружбы с Ганноном.
— Сложно объяснить, — смущенно пробормотал он.
В этот момент из комнаты Аврелии быстро вышел Фабриций, громко захлопнув за собой дверь. Его лицо окаменело от гнева.
Разговор пришлось прервать. Ганнону оставалось лишь наблюдать за тем, как Квинт пошел в комнату сестры. Самому карфагенянину Аврелия была очень симпатична. С одной стороны, он не понимал, что происходит, с другой — ему уже было все равно. Наконец-то Карфаген снова начал войну с Римом. И ему хотелось хоть как-то в ней поучаствовать.
Квинт застал Аврелию лежащей на постели. Ее тело сотрясалось от рыданий. Он поспешно подошел и опустился на колени рядом с ней.
— Все будет хорошо, — прошептал он, протягивая руку, чтобы погладить ее по волосам. — Похоже, что Флакк все-таки хороший человек.