Ганнибал. Враг Рима
Шрифт:
Когда Ганнибал подавил восстание и вернулся, конец осады был уже предрешен. Командующий карфагенян предложил осажденным условия сдачи. Невероятно, но они отказались. К концу года все было готово к последнему, решающему штурму. Благодаря проявленной доблести Малх, его сыновья и их копейщики снова вошли в состав передового отряда. Вместе с ними, как обычно, были и скутарии Ганнибала.
Задолго до того, как зимнее солнце окрасило горизонт на востоке, они собрались в полусотне шагов от стены. Позади них, покрывая весь склон, стояли войска Ганнибала — все, кроме кавалерии. Царила тишина, нарушаемая позвякиванием копий или случайным кашлем. Пар от дыхания тысяч воинов клубился во влажном холодном воздухе — единственный признак охватившего всех воодушевления. В награду за долгое сражение и в наказание сагунтийцам за то, что они отказались сдаться, Ганнибал обещал, что отдаст город на разграбление. Конечно, часть добычи достанется Карфагену, но остальное принадлежит им, в том числе и жители города — мужчины, женщины и дети.
Стоя плотными рядами, нападавшие ждали, пока террасы не продвинут вперед при свете факелов. Уже не было нужды в огромной осадной башне с ее пращниками, копейщиками и катапультами. От нехватки людей или метательного оружия сагунтийцы наконец оставили всякие попытки уничтожать осадные машины карфагенян. Это означало, что подкопать стены получится куда быстрее, чем раньше. Согласно докладу главного механика осадных машин, стена внутренней крепости рухнет не позднее середины утра.
И его доклад оказался точен. Еще только первые оранжевые лучи солнца пронзили небо, когда послышался зловещий грохот. Через считаные мгновения от центра внутренней крепости поднялись огромные клубы пыли. Раздался треск горящего дерева. Карфагеняне уже не обращали на это внимания. Им было все равно, что попытаются сделать жители города. Работавших внутри террас воинов отвели с наибольшей возможной быстротой — слишком велик риск погибнуть под рушащейся стеной. Но некоторые остались завершить дело, несмотря на огромную опасность.
Долго ждать не пришлось. С ужасающей скоростью огромный кусок стены внутренней крепости упал на землю. Дальше, как по цепочке, начали заваливаться и другие участки стены. С громким треском кирпичная кладка и тесаные камни, остававшиеся на месте десятилетиями, если не веками, рассыпались в пыль. Грохот от их падения с высоты в два десятка шагов был оглушителен. Некоторые оставшиеся внутри террас не успели вовремя убежать, и недолгий хор сдавленных криков возвестил об их ужасной судьбе. Бостар стиснул зубы. Он ожидал этого. Как обычно говорил в таких случаях отец, простые воины гибнут всегда, и потеря небольшого количества ничего не значит. Но для Бостара это имело значение, как и изнасилования, пытки и убийства мирных жителей, которые вот-вот начнутся. Угрюмого Малха и еще более темного душой Сафона такие вещи не беспокоили, а вот Бостар страдал всей душой. Тем не менее он не позволил этим эмоциям ослабить его решимость. Слишком многое сейчас решается. Разгром Рима. Месть за любимого младшего брата, Ганнона. Возможность заново выстроить отношения с Сафоном. Сможет ли он добиться хоть одной из этих целей, молодой воин не знал. Последняя из них выглядела совсем уж недостижимой.
В воздухе повисли густые облака пыли, но когда они начали рассеиваться, поджидавшие снаружи карфагеняне увидели пролом, который было просто невозможно оборонять. По склону прокатился радостный крик. Победа была у них в руках.
Бостар почувствовал воодушевление. Натянуто улыбнулся Сафон, но в ответ получил лишь гримасу.
Обнажив фалькату, Ганнибал повел воинов в наступление.
И в этот самый момент раздались крики, словно предупреждение от оставшихся в живых защитников города. Отчаянные, захлебывающиеся, но не лишенные достоинства, они заполнили воздух. Карфагеняне разом поглядели наверх. Никто не смог бы не обратить внимания на такие ужасные звуки.
— Благородные люди; они гибнут, сжигая себя, — с неожиданным уважением проговорил Малх. — Слишком горды, чтобы стать рабами. Пусть никогда не случится такого в Карфагене.
— Ха! Такому никогда не бывать, — ответил Сафон.
Но Бостар инстинктивно вознес молитву Баал Хаммону. «Храни наш город вечно, — молился он. — Спаси его от дикарей, таких, как римляне».
Ганнибал ничего не слышал, страстно желая завершить дело.
— Вперед! — заорал он сначала на иберийском, а потом на родном языке, в знак уважения к воинам-ливийцам, и, сопровождаемый верными скутариями, побежал к огромной дыре в стене крепости.
Проревев такие же команды, Малх, Сафон и Бостар ринулись вперед, вместе со своими воинами. Позади них раздались команды на полудюжине других языков, и остальные тоже пошли в атаку.
Соперничество между Сафоном и Бостаром вспыхнуло с новой силой. Кто бы ни достиг первым вершины пролома, он заслужит похвалу Ганнибала и уважение всего войска. Опережая своих воинов, братья карабкались по зыбким предательским грудам камня и битого кладочного раствора, вровень друг с другом. Держа в одной руке копье, а в другой — щит, они не имели возможности удержаться на ногах, если бы хоть раз оступились. Безумие… Но возврата уже не было. Ганнибал вел войско вперед, и они были обязаны идти за ним. Вскоре братья поравнялись с командующим, бежавшим в двух шагах впереди его скутариев. Ганнибал ободряюще улыбнулся им, и они улыбнулись в ответ, прежде чем гневно поглядеть друг на друга.
Когда спустя мгновение Бостар глянул через плечо, его глаза расширились. Склон обвала давал ему прекрасную возможность во всей красе увидеть наступление карфагенян. Величественное и ужасное зрелище, которое точно должно было вселить ужас в защитников крепости, оставшихся на стенах. Впрочем, Бостар сомневался, что таковые еще есть. Их властители покончили с собой, чтобы не сдаваться, и обычные воины должны бы укрыться в домах вместе с семьями или тоже покончить с собой.
Но он ошибся. Не все сагунтийцы бросили оружие на милость победителям.
Когда Бостар снова кинул взгляд на склон впереди, то краем глаза заметил движение, справа и сверху, на участке стены, оставшемся целым. Увидел шестерых мужчин, облепивших огромную каменную глыбу. Они толкали его в сторону, к краю обвалившейся галереи, шедшей по верху стены. Прикинув траекторию падения камня, Бостар почувствовал, что сердце едва не выпрыгивает из его груди. Сагунтийцы хотели убить как можно больше карфагенян, но истинная цена могла оказаться намного выше. Бостар понял, что спустя всего несколько ударов сердца их полководец окажется именно там, куда упадет камень. Глянув на Сафона и Ганнибала, он уверился, что никто, кроме него, не заметил опасности.
Снова подняв взгляд, он увидел, как неровно обтесанный каменный блок уже висит на самом краю. Бостар открыл рот, чтобы крикнуть, предупреждая Ганнибала, и тут блок перевалил через край и начал падение. Невероятно быстро набирая скорость, он катился, подпрыгивая, по краю пролома, по ходу движения отколов от стены куски кирпича и кладки, каждый из который был в состоянии размозжить человеческую голову. Заорав от радости, защитники развернулись и убежали, уверенные, что их последнее усилие будет стоить жизни десяткам карфагенян.
Бостар не раздумывал ни мгновения. Бросив копье, он побежал в сторону, к Ганнибалу. Воздух наполнил грохот. Бостар не глядел наверх, боясь, что сам обгадится со страху. Несколько скутариев, которым он перегородил дорогу, выругались, но это было понятно только по движению губ. Бостар не замедлил движения, лишь взмолился, чтобы никто из иберийцев не решил, что он хочет напасть на военачальника, и не преградил ему путь. Шесть шагов. Двенадцать. Почувствовав приближение Бостара, Ганнибал повернул голову. Непонимающе нахмурился.