Ганнибал. Враг Рима
Шрифт:
Бой окончился.
Ганнон почувствовал облегчение. Но тут он вспомнил о Квинте и ринулся к римлянину. К его огромной радости, юноша улыбнулся ему.
— Ты в порядке? — спросил Ганнон.
Вздрогнув, Квинт поднес руку к голове.
— Вот тут шишка размером с яблоко, а в голове так, будто Юпитер там молнии мечет. Помимо этого, кажется, я в порядке.
— Хвала богам! — с горячностью воскликнул Ганнон.
— Нет, — ответил Квинт. — Благодаря тебе, что ты вернулся. Что нарушил мой приказ.
Ганнон покраснел.
— Я бы жить не смог, если бы поступил иначе.
— Но ты не обязан был этого делать. И даже совершив это, мог бы принять предложение разбойников. Пошел бы против меня… — В голосе Квинта появилось удивление. — Но вместо этого ты бросился на них, один на троих, и победил!
— Я…
У карфагенянина пропал голос.
— Я жив только благодаря тебе, — перебил его Квинт. — И очень тебе благодарен.
Видя искренность слов молодого хозяина, Ганнон наклонил голову.
— К твоим услугам.
Постепенно понимая, что они выжили в совершенно безнадежной ситуации, юноши глупо ухмыльнулись друг другу. Странная ситуация для них обоих. Раб спас хозяина, римлянин заодно с карфагенянином… Но они чувствовали, что между ними зародилась новая связь. Боевое товарищество.
И это им нравилось.
Глава 8
ОСАДА
У стен Сагунта, в Иберии
Малх мрачно оглядел внушительные укрепления и сплюнул.
— Они исполнены решимости, этого у них не отнимешь, — прорычал он. — Точно знают, что помощи из Рима не будет, но все еще не хотят сдаваться, греки свинорылые…
— Как и мы, — яростно ответил Сафон. От его дыхания в холодном осеннем воздухе шел пар. — И когда мы окажемся внутри, обороняющиеся пожалеют о том дне, когда захлопнули ворота перед нами. И тогда им, шлюхиным детям, мало не покажется. А, Бостар? — спросил он, толкнув брата локтем под ребра.
— Чем скорее падет город, тем лучше. Ганнибал найдет способ, — уверенно ответил Бостар, обходя колкость Сафона стороной.
Спустя месяцы после их перепалки в Новом Карфагене они слегка помирились, но Сафон никогда не упускал возможности подшутить или подвергнуть сомнению его преданность делу. «И все только потому, что мне не нравится пытать пленников, — с печалью подумал Бостар. — В кого же он превратился?»
Но, в своем роде, не было ничего удивительного в том, что Сафон без колебаний прибегал к пыткам, чтобы добыть информацию, которая позволила бы им войти в город. Прошло почти шесть месяцев с того момента, как огромная армия Ганнибала начала осаду, а к взятию Сагунта они так и не приблизились. Город находился в миле от моря, на вытянутом скальном уступе, возвышавшемся над окружающей его равниной на три-четыре сотни шагов. Это была исключительно выгодная позиция, и держать осаду было очень трудно. Подойти к городу, окруженному мощными укреплениями, можно было только с запада, где склон не такой крутой. Естественно, укрепления с этой стороны самые мощные. На самой высокой части скалы возвышалась огромная башня, от нее в стороны отходили толстые и высокие стены. Ганнибал расположил поблизости основную часть армии и приказал воздвигнуть стену, которая окаймляла все подножие скалы. Эта стена была усеяна наблюдательными башнями, единственным назначением которых было не пропустить ни одного вражеского гонца.
— По воле богов, мы станем этим способом, — добавил Малх.
Оба сына кивнули. Ганнибал оказал их семье особую честь, выбрав отряды под их командованием во главу намечающегося штурма. Остальные, тысячи ливийцев и иберийцев, ждали, оставаясь ниже по склону.
Лицо Сафона дернулось, и он кивнул на ряды копейщиков, построившихся вокруг четырех виней, осадных машин с массивными таранами и защитными крышами. Они зададут начало штурму.
— Люди нервничают. Ничего удивительного. Мы уже час ждем. Где же он?
Бостар видел, что Сафон прав. Некоторые воины громко болтали друг с другом, слегка громче, чем обычно. Другие хранили молчание, но их губы двигались в непрестанной молитве. Над фалангами повис ореол нервозности. Ганнибал скоро прибудет, попытался убедить себя Бостар.
— Терпение, — сказал Малх.
Сафон неохотно повиновался, но все так же горел желанием раз и навсегда утвердить себя лучшим. Показать отцу, что он самый храбрый из его сыновей.
Спустя мгновения их внимание привлек восхищенный шепот, распространяющийся от тыла армии вперед.
— Слушайте! — восторженно сказал Малх. — Ганнибал разговаривает с ними, проходя мимо. Многое нужно хорошему военачальнику, и это — одна из этих вещей. Не просто вести воинов за собой, находясь на переднем крае. Уметь поговорить с каждым из своих воинов.
Он одобрительно кивнул Бостару, а Сафон что-то невнятно пробормотал.
Бостар не сдержался. Были вещи, на которые он не мог не обращать внимания.
— Что? — требовательно спросил он. — Если ты попытаешься вести себя немного мягче, а не наказывать за малейшее нарушение правил, может, твои воины станут уважать тебя больше.
Лицо Сафона помрачнело, но прежде чем он успел ответить, зазвучали громкие приветственные крики. Воины начали в такт топать, сначала немногие, но потом и остальные поддались этому заразительному ритму. Шум становился все громче, пока не превратился в единый крик.
— Ган-ни-бал! Ган-ни-бал! Ган-ни-бал!
Бостар ухмыльнулся. Сложно было не поддаться энтузиазму, охватившему воинов. Даже Сафон вытянул шею, глядя, что происходит.
Вскоре посреди рядов копейщиков появилась небольшая группа. Пустой внутри квадрат был образован парой дюжин скутариев, воинов с тяжелыми щитами. Эти иберийские пехотинцы были одними из лучших воинов Ганнибала. Как всегда, они были одеты в черные накидки поверх простеньких туник и блестящих нагрудников. Смертоносный набор их вооружения состоял из разнообразных тяжелых метательных копий, самым известным из которых был саунион, дротик, целиком сделанный из железа, а также длинных прямых мечей и кинжалов. Внутри строя шел один человек, которого можно было с трудом разглядеть, хотя его хотели видеть все. Наконец, приблизившись к Малху и его сыновьям, скутарии развернулись в две колонны, открыв для обозрения шедшего в середине.
Ганнибала Барку.
Бостар с обожанием глядел на военачальника. Как и большинство командующих карфагенскими войсками, Ганнибал носил простой бронзовый шлем греческого образца. Солнце отражалось от его полированной поверхности прямо в глаза воинам, и слепящий свет скрывал его лицо, оставляя на всеобщее обозрение только бороду. С плеч полководца свисал темно-пурпурный плащ, под ним была туника того же цвета и богато украшенный серебром бронзовый анатомический нагрудник. Пах и бедра прикрывали простеганные полосы льняной ткани, а ниже колен ноги были защищены бронзовыми поножами, тоже полированными. На ногах военачальника были массивные кожаные сандалии. Через плечо и до бедра шла кожаная перевязь, и на левом бедре висел меч-фальката в видавших виды ножнах. Военачальник шел вперед, слегка прихрамывая.