Гапландия

Завтра я уже не стал художником.

………..

Как изъяснялись наши предки, находясь в здравом уме и твердой памяти, клянусь говорить только правду и ничего кроме правды.

………..

Нейросеть ЦК не пропускает предисловие, а значит…

Еще примерно месяц назад, когда не было нужды в решениях, я спокойно стоял на этом балконе, курил розовый айкос, прихлебывал чай без кофеина и строил на день ватные планы. Было холодное апрельское утро с привычной плотной дымкой, в таком тумане воробьи в полете бьются лоб в лоб. Повседневный гул мегаполиса душевности весне не добавлял. Всё как вчера, как всегда, как обычно.

Вышла

супруга в махровом халате, накинутом поверх спортивного костюма, украшенного лейблами сороковой Олимпиады. Она сказала с некоторым безразличием, что я не берегусь и могу простудиться. Я принял брутальную позу и стотысячный, наверное, раз послал ее на хрен. Разумеется, мысленно.

– Тепло, – сказал я вслух. – Но спасибо за заботу, дорогая.

Она достала из кармана пачку сигарет и, щурясь, показала ее мне.

– Не дразни, – я усмехнулся, пыхтя позорным суррогатом.

Ну да, бросил курить, перешел на заменители. Сорок два года, пора о здоровье заботится. Это официальная версия. А в реале – хочу премию. Недавно утверждена «Государственная программа профилактики вреда охраняемым ценностям в области атмосферного воздуха», которая предусматривает премирование тех, кто бросил курить более чем на полгода. Участникам Программы, в чьи ряды я недавно влился, в предплечье вшиваются контрольные чипы, так что система ВАР следит за исполнением. Да я почти бросил! Тяги бывают все реже и реже.

Супруга же – или, как говорили великие предки, «бабамоя», – прочипирована вся с головы до пяток. Она участник защиты скрижальных традиций в области спорта, фастфуда, фольклора, режима, искусства и чего-то еще, там много программ.

– Как сегодня? – спросила Норма.

– Работа, работа, много работы, – ответил я. – А вечером мы может, а-ха-ха-ха!?

Я прихватил жену за талию, она улыбнулась, показала мне граненый язык и сказала:

– Лишь бы не просто «ха».

Вот это было обидно. Я убрал руку и отвернулся.

– Обещают через месяц солнце показать.

– Раз обещают, значит, не покажут, – проворчал я. – Или не через месяц, а через два. Или не солнце.

– Смотри, Алек! Донос напишу.

– Нет, Норма милая, не напишешь.

– Я шучу.

– Так и я шучу. Через месяц дроны разгонят дым и «да будет солнце!».

Супруга, докурив, ушла с балкона, следом в квартиру вернулся и я. Тихий комфорт (мелкий в школе, старший на работе), из угла с экрана ликующий диктор зачитывал новости – сводку происшествий за последний час: избиения, издевательства, изнасилования, из дома не выходите. На улицах, и правда, сбойный беспредел. Патрульная служба работает выше всяких похвал, но не везде всегда успевает. Опять вон грохнули торгового агента, уже четвертого за сутки. Пультом я поставил на диктора дипфейк моей покойной бабушки, которая тут же радостно сообщила о взрыве на окраине города, призвала сохранять бдительность и перешла к пропаганде клауфилизма.

Объективно говоря, почтение и преданность собственному дому правильно называть клаустрафилизмом, но после того, как Цензурный комитет запретил страусов, сочетание букв «стро» было исключено из официальной лексики. Где страусы, и где «стро», спросите вы. Ответ: это технический брак в директиве, досадная опечатка, а когда выяснилось исправлять не стали. Так и осталось на веки веков – клауфилизм.

Научный клауфилизм определенным образом коррелирует с архаичной астрологией. Однако последняя выводит уникальность организма из даты, а клауфилизм, как и его идейный собрат патриотизм – из места рождения. Гнилые партизаны могут считать, что эти аспекты – графы анкеты, не более, но связь пищеварения с пропиской очевидна любому нормальному пользователю.

Телевизор сообщил, что клауфилы заморских провинций проводят флешмоб в поддержку апрельских указов, на что патриотически

настроенные жители метрополии планируют митинг, либретто которого держится в тайне, но отсылка к деяниям предков будет непременно.

Тут я спохватился – работа! Наши предки по легенде были способны выкладывать до четырех постов в день, и мы должны на них равняться (так, по крайней мере, уверяет ЦК, стоящий на страже…охраняющий от… блюдущий противоублюдские догматы). Я выключил новости, сел за компьютер. Пора за работу! На ноуте открыта игра «Архангельск. Выжить в пост Апокалипсис». Сохранился и вышел. Потом, естественно, просмотрел лайки на свои комменты. Средне. Корифейка блогосферы Африканка Ита мне, как обычно, не ответила, что объяснимо: всем не напишешь при семнадцати ярдах подписчиков, среди которых и я в трех лицах. Все, работаю!

Прошелестел по кнопкам, написал: «Крувраги, дорогие подписчики! Сегодня я хотел бы поговорить о таких наших противниках, как англосаксы. Кто-то скажет, что англосаксы – народ, давно ушедший в небытие. Да, это так. Но разве наши враги не могут вредить нам из прошлого? Разве история сама по себе не поле сражений?! Любя свой дом, свое здание, будучи преданным, родине и ЦК, не должны ли мы пресекать попытки переписать давнишние события? Должны! Обязаны. Итак, англосаксы. Как видно из названия, это двуединая нация. Происхождение англов широко известно и сомнениям не подвергается, а по поводу саксов хотелось бы высказать ряд аксиом. Неопровержимо установлено, что этот этноним неразрывно связан с Центральной Азией. Саксы – с Окса, а Окс – древнее название реки Сырдарья, на берегах которой стояла столица основателя державы Саманидов – Саманхудата. На Руси Саманхудат был известен, как Святополк Большое Гнездо (император был чрезвычайно жопаст). И этот факт определенно указывает на русинское происхождение саксов».

Бредовая теория, вы скажете. Спорить не буду, шляпа лютая. Но я вынужден потакать вкусам аудитории. Такие запросы читателей, зрителей, слушателей. Я бы с радостью выкладывал в Сеть то, что мне интересно, в чем разбираюсь. Например, средневековая живопись: Пабло Пикассо, Винченцо Мильяро, другие. Кому это надо? Правильно, никому. А подписчики нужны, нужна капитализация, от этого растет общественное благо в моем лице.

Прервал телефон, вызывал контакт «Анна, завуч». Нештатность звонка развернула испуг. Я помедлил с ответом. Как просыпанная соль, тяжелые предчувствия. Что случилось?! Ох ты! Ну ты!.. Сердце екнуло взасос, и невидимая иголка рысью поскакала по спине.

– Да, слушаю.

– Александр, – голос строгий, но не траурный. – Вы не могли бы сейчас подъехать в школу?

– Что произошло? – я стараюсь говорить спокойно.

– Вы только не волнуйтесь. Ничего сбойного не произошло, но… приезжайте. Не переживайте, но…

– Он жив?

– Что вы?! Все хорошо, царапина. Заберете его домой, а с вами мы переговорим.

– Скоро буду.

Как не переживать?! Недавно говорили, что маньяк приехал, и охотится он именно на десятилетних мальчиков. Моему – десять. Он утром в школу отправился и тут звонок, как не волноваться? Такие дела, дела наши скорбные. Голова закружилась, обойный узор за монитором вздрогнул и поплыл.

Я сидел, положив пальцы на край стола; ими отбивал сумбурный ритм и паническую атаку; на столешнице в такт дрожала пачка жвачки. Что-то крикнула из кухни Норма – я не разобрал. Не до тебя, вдох-выдох, дай подумать. Переживаю всегда мощно, истерично, но недолго. Что же там с мелким приключилось? Все хорошо, все хорошо, царапина. Нет причин волноваться.

Проскользнув в спальню, я быстро облачился в статусный костюм, стильный, как у Сыщика из франшизы «Ночной розыск». Уже из прихожей крикнул жене, что ненадолго уезжаю.